Евдокия вздохнула: круглый год ни телу, ни душе покоя нет. Вечно ожидай да переживай за погоду. И чтобы отвлечься от тревожных дум, прислушалась к разговору мужиков.
— Это короткая — вездеход, что ли? — спрашивал Степан Коржова.
— Ну, автомобиль «Нива», для сельской местности. С будущего года серийное производство начнется.
— Слыхал. И что?
— Ты бы хотел такую?
Степан смущенно улыбнулся:
— Оно бы неплохо.
— А куда бы ты на ней ездил? — Коржов весь так и напружинился и даже, кажется, дышать перестал, чтобы не пропустить ответ.
— На ней куда хошь можно. У нее проходимость будет.
— Это понятно, что проходимость, — гнул свое Коржов. — А куда все-таки ездил бы? Ты ведь не рыбак, не охотник.
— Будто, кроме как на рыбалку да на охоту, ездить некуда, — усмехнулся Степан. — В город бы ездил.
— Во! В город! — Коржов с радостью вскинул вверх указательный палец, и его впалые щеки порозовели от возбуждения. — А куда в город? Там много разных мест. Может, в театр?
— По театрам я как-то не шибко…
— На базар? — легким голосом спросил Коржов.
— Можно и на базар.
— Во! Наконец-то! — Иван Иванович снова вскинул палец и с торжественностью подержал его перед Степаном. — Все правильно!
— Да ты чего обрадовался-то? — удивился Степан.
— А то! В газете про «Ниву» написано, что этот автомобиль, дескать, создан для того, чтобы труженик сельского хозяйства, то есть ты, — ткнул в Степана пальцем, — в осеннюю бездорожицу или зимой мог легко попасть к подъезду городского театра. — Коржов проговорил это торжественно, держа перед глазами ладонь, будто читая невидимую статейку, а закончив, с облегчением перевел дух. — Вот что там написано. Я когда прочитал, это, подумал, что не к театру колхозник поедет, а к базару. Там ему интересу больше. Так-то…
Степан развел руками:
— Ну и что? Плохо, если я на базар поеду?
— Да нет, что ты, что ты! Наоборот — хорошо. Ты мясо на базар привезешь, я его, работяга, куплю! Езди на здоровье.
— Непонятный ты мужик, — проговорил Степан. — Все у тебя с подковыркой. Чем я виноватый? Что свое продаю?
— Что три шкуры дерешь, — сказал Коржов в сторону.
— А ты подержи эту скотину — сам не рад будешь, — озлился Степан. — Три шкуры… Я вот на поле горб наломал, а домой пришел, да заместо того, чтоб отдохнуть, за сеном поехал. Сено перекидал на крышу, потом стайку чистил, подстилку менял. Три шкуры… Если бы я не работал, только по базарам бы ездил — другое дело. А тут не только в театр — телевизор посмотреть некогда.
— Да я понимаю, — сказал Коржов, — трудно скотину держать. Это как двойная работа получается: и на поле, и дома. Зато на базар приехал и берешь за мясо сколь хошь. По четыре с полтиной, по пять рублей за килограмм ломишь. А я хоть плачь — денежки тебе отдай. Мне пацанов кормить надо. Без мяса они дохлые вырастут. И вот, Степан какая штука получается. Ты с меня, с работяги, сколь хочешь, столько и дерешь, а я с тобой ничего не могу, поделать. По-твоему, это правильно?
— Дак не бери, если дорого.
— Это ваш обычный совет. Не бери… У нас кто продает, тот и сверху. Вот, скажем, захотел ты купить эту «Ниву». Разводишь скотину — пару коров, пару свиней, овечек штук пять. Куриц — я тех уже не считаю. Урабатываешься на двух работах, зато знаешь: будет машина. А мне как быть, если машину захочу? От станка совсем не отходить? Так на заводе — по сменам. Кончилась смена — иди домой, на твое место другой встанет, ему тоже надо заработать… Почему я к вам переехал? Потому что здесь с моей оравой прожить легче. Овощи — свои. Надо мяса — выписал по рубль семьдесят. Или скотину держи — мясо свое будет.
— Постой, — сказал Степан. — Ты вот теперь тоже деревенский. Корову с телкой взял, пару свиней держишь. Интересно мне: повезешь ты мясо продавать или нет? К холодам, скажем?
Коржов пожал плечами:
— Придется, видно…
— А почем ты его будешь продавать? По рубль семьдесят? Или как все на базаре? Три шкуры будешь драть? Ну-ка, скажи.