— Понятно, — сказала я.
— Ты помнишь, что я запретил тебе ехать с Недом в Рай?
— Помню.
— Наверное, ты уже поняла, что я не хочу, чтобы ты общалась с ним.
— Я догадалась об этом.
— Однако ты отправилась в Хэролдсфорд вместе с ним!
— Это произошло случайно.
Я объяснила, как все было.
— Я не думала, что ты будешь против, — добавила я, — иначе я бы не пошла.
— Я не хочу, чтобы тебя видели в его обществе, — резко сказал Аксель. — У Неда плохая репутация, особенно в отношении девушек твоего возраста, он вступает в контакт с людьми, от которых тебе следует держаться подальше. Ты забываешь, что теперь ты — хозяйка Хэролдсдайка, а не простая школьница, к чьим проделкам можно относиться снисходительно.
— Я отлично сознаю, что являюсь хозяйкой Хэролдсдайка, — ледяным тоном промолвила я. — Это ты забываешь, что Нед — твой сводный брат и по всем общественным канонам может сопровождать меня во время короткой сельской прогулки.
Я, конечно, здорово разозлилась, иначе я не осмелилась бы говорить с ним подобным образом. На мгновение моя дерзость вызвала у него растерянность, я заметила, что глаза Акселя слегка округлились, затем он стал, как обычно, бесстрастным, далеким.
— Он мне не родственник.
— Знаю, — сухо сказала я, — но людям это неизвестно, поэтому в их глазах он является подходящим эскортом.
Слезы резали мои глаза; я встала и быстро направилась в спальню.
Он тотчас проследовал за мной и закрыл дверь комнаты.
— Тем не менее у меня есть причины не желать твоего общения с Недом. Советую тебе прислушаться к моим словам и избегать его компании.
Слезы не позволяли мне говорить. Я ужасно разволновалась. Я была бы рада побежать к моей матери за утешением. Это желание лишь напомнило мне о том, что она мертва. Слезы текли по моим щекам; я посмотрела в окно, отвернувшись от чужого мне человека; я изо всех сил старалась скрыть потерю самообладания.
— Ты слышала, что я сказал? — резко спросил Аксель.
Я кивнула.
— Тогда я хочу, чтобы ты дала мне обещание вести себя так, как я сказал.
Мне не удалось заговорить. Секунды тянулись медленно.
— Я жду, моя дорогая.
Я затряслась в плаче. Жалея себя, закрыла глаза. Внезапно его рука легла мне на плечо; Аксель произнес с неожиданной нежностью в голосе:
— Извини меня. Я вижу, что был слишком резок.
К моему стыду, я позволила ему прижать меня к себе, уткнулась лицом в грудь Акселя; его пальцы гладили мои волосы.
— Но ты казалась такой гордой и независимой! — сказал он. — Я не понимал...
Я отвернулась, справившись со слезами.
— Дело не в твоей резкости, — с каменным лицом заявила я. — Просто я вдруг вспомнила о смерти моих родителей, меня охватило чувство горечи. Извини, что я не сумела скрыть свои переживания. А теперь, если ты позволишь, я переоденусь к обеду.
Молча поклонившись, он ушел в свою гардеробную. Я подождала, когда он позовет своего лакея, но в помещении царила тишина.
Я все еще стояла у окна, когда через несколько минут Аксель вышел из гардеробной и заговорил со мной.
От удивления я вздрогнула.
— Я забыл сообщить тебе. Я пригласил Шерманов пообедать у нас завтра. Джеймс Шерман, как ты помнишь, был юристом моего отца.
— Очень хорошо, — отозвалась я более официальным тоном, чем хотела. — Я прослежу за необходимыми приготовлениями. Сколько гостей будет?
— Всего пять человек. Сам Шерман, его жена, дочери и брат Чарльз.
— Значит, пятеро. Спасибо.
Возникла пауза. Нас разделяла пропасть.
— Хочу задать тебе один вопрос о Неде, — тихо сказал Аксель, — и больше мы не будем касаться этой темы. Он говорил тебе что-нибудь о Родрике?
Я посмотрела на Акселя. Его лицо было настороженным, но я не могла понять, что выражают глаза моего мужа.
— Нет, — сказала я; поняв, что он вряд ли мне поверит, я добавила: — Он лишь упомянул его. Сказал, что очень любил Родрика.
— Понятно, — Аксель повернулся, собираясь уйти.
— Почему ты спрашиваешь? — произнесла я. — С Родриком связана какая-то тайна?
— Мне о ней не известно, — бесстрастно сказал Аксель и удалился в гардеробную.
Обед подали в четыре; уже смеркалось, дождь барабанил по подоконникам. Войдя в столовую с Акселем, я обнаружила там Мэри, сидевшую в безвкусном фиолетовом платье с объемными набивными рукавами, подчеркивавшими полноту ее рук. Спустя мгновение появился Нед; он был чистым, опрятно одетым; Аксель, пристально посмотрев на юношу, похоже, не нашел в его внешнем виде недостатков. За Недом в столовую вошла Эстер. Она выглядела превосходно в черном атласе, траурный цвет был ей к лицу, платье отлично сидело на женщине. С трудом верилось, что она — мать взрослых сыновей. Она с любопытством посмотрела на меня, словно пытаясь понять, отругал ли Аксель свою жену за прогулку с Недом. Я улыбнулась с некоторой холодностью, чтобы она осознала, что я легко пережила это вмешательство в мои дела. Мой взгляд выражал гнев и презрение.
Наконец в столовой появились Вир и Элис; я как можно быстрее прочитала молитву, и мы приступили к еде.
Вскоре я заметила мрачность Вира, но, лишь когда подали второе блюдо, я поняла, что он и Аксель не разговаривают друг с другом. Элис, напротив, держалась непринужденно. Мы поговорили о ее матери. Мэри, как обычно, держалась замкнуто, почти не раскрывала рта. Нед, похоже, хотел как можно быстрей покончить с едой. На другом конце стола Аксель какое-то время поддерживал светскую беседу с Эстер, но в целом это был тихий обед. Я обрадовалась, когда он закончился, и женщины покинули столовую.
Поднимаясь по лестнице в гостиную, я услышала, как Эстер спросила Элис:
— Вир поссорился с Джорджем?
— Сегодня в Рае возникли проблемы, — ответила Элис.
Они не смогли продолжить обсуждение этой темы, поскольку мы все оказались в гостиной.
Через десять минут я извинилась, сославшись на усталость после долгого дня; я действительно испытывала необычное утомление — наверно, из-за того, что все утро выслушивала наставления Элис по части ведения хозяйства. Оказавшись у себя, я позвала Мари-Клер, тщательно привела себя в порядок и в шесть часов легла на большую двуспальную кровать.
Сначала я думала, что смогу легко заснуть, однако, хотя вскоре мои конечности стали теплыми и расслабились, мой мозг не прекращал активно работать; я начала беспокойно переворачиваться с боку на бок. Я думала об отношениях Акселя с Эстер; ни один аспект этой проблемы не ускользнул от моего внимания. Эстер, вероятно, была старше Акселя не более чем на двенадцать лет; она была хороша собой, обладала жизненным опытом и хитростью. Скучая в браке, она заводила при возможности любовников. Наверно, пасынок с его космополитическим воспитанием внес в ее жизнь приятное разнообразие.
И Аксель, на словах уважавший отца, позволил себе эту связь. Несомненно, его привлекла зрелость Эстер. Он был ближе к ее покорению, нежели к моему.
Я представила его приезд на прошлое Рождество в Хэролдсдайк, мгновенно возникшую связь, вспыхнувший после разоблачения скандал. Я почти слышала густой голос Роберта Брэндсона: «Я составил новое завещание, отписал все тебе, но я аннулирую его! Ты не получишь ни пенни из моих денег, ни камня от Хэролдсдайка!» Потом Родрик мог стать идеальным козлом отпущения. Мертвый, он не мог доказать свою невиновность. Аксель уехал за ним в туман и нашел на болоте только его коня и шляпу.
Во всяком случае, так он сказал.
Я села; на лбу у меня выступил пот; дрожащими руками я зажгла лампу.
Конечно, эта связь закончилась после трагедии; Аксель, несомненно, понимал, что в подобной ситуации нельзя создавать почву для слухов. Он достаточно умен, чтобы не прикасаться к Эстер и сейчас.
А если он любит ее? Было очевидно, что он не любил меня. Он охотно демонстрировал свою нежность, но о любви не могло быть и речи. Я тоже не любила его. Это был брак по расчету. Он и должен был оставаться таким. Кто в наше время женится по любви? Только дураки. Или нищие. Или редкие счастливцы.