— Это ты, дорогая, — Аксель шагнул ко мне. — А я уже начал волноваться, не случилось ли что с тобой.
Втянув меня в комнату, он запечатлел на моем лбу поцелуй.
Я увидела через его плечо, что Эстер закусила губу.
— Я должна идти, — внезапно произнесла она. — Извините меня. Спокойной ночи вам обоим.
— Спокойной ночи, Эстер, — вежливо сказал Аксель и открыл перед женщиной дверь.
Я тихо пожелала ей спокойной ночи. Эстер молча прошла мимо нас в коридор.
Аксель снова закрыл дверь; мы остались одни.
— С тобой все в порядке? — спросил он, очевидно, гадая, что заставило меня расхаживать по дому в халате и с распущенными волосами. — Ты немного бледна.
— Я не могла заснуть.
Я прошла мимо него в спальню.
— Я спустилась вниз за бокалом вина в надежде, что оно усыпит меня.
— Ты нашла вино?
— В столовой есть графин.
— Да, верно. Второй графин стоит в салоне — вдруг тебе снова захочется вина. Салон находится ближе.
Он проследовал за мной в спальню.
— Я рад твоему возвращению. У меня был неприятный разговор с Эстер.
Я не смела взглянуть на Акселя, боясь выдать свою информированность об их прежних отношениях. Сняв халат, я снова легла в постель и закрыла глаза.
— Что ей надо? — удалось промолвить мне.
— Эстер решила, что ее присутствие здесь нежелательно, и собралась арендовать дом в Рае. Естественно, я заверил ее в том, что она ошибается.
Я интуитивно почувствовала, что он сказал неправду. Я решила, что отлично понимаю, почему Эстер пришла поговорить с Акселем в его апартаменты и почему она немедленно покинула их после моего появления. Если она сердилась, то не потому что ощущала себя нежеланным обитателем Хэролдсдайка, а потому что стала нежеланной в спальне Акселя. Только дурак мог раздувать в такой момент пламя старого романа; Аксель был кем угодно, только не дураком.
— Думаю, ей наскучила сельская жизнь, — сказал он. — Вир редко устраивал в этом году приемы, а для Эстер светская жизнь всегда значила очень много. По правде говоря, думаю, она хочет арендовать дом в Рае не потому, что чувствует себя здесь лишней, а потому, что мечтает сменить образ жизни. Теперь она обрела такую возможность.
— Почему она чувствует себя лишней здесь? — спросила я, чуть приоткрыв глаза.
Аксель медленно раздевался. Он проверил, нет ли пятен на его рубашке.
— Она была тут хозяйкой на протяжении двадцати пяти лет. Некоторые женщины весьма неохотно уступают свое место в подобных обстоятельствах молодым девушкам.
Этот аргумент звучал убедительно. Он объяснял, почему Эстер была рассержена и почему она покинула комнату, увидев меня.
— Но почему она явилась в наши апартаменты? Она знала, что я легла в постель.
— Я обнаружил твое отсутствие и вышел на лестничную площадку посмотреть, где ты. В этот момент Эстер вышла из гостиной. Я спросил ее, не видела ли она тебя. Она сказала, что хочет поговорить со мной наедине, и я предложил ей зайти сюда.
Аксель снял рубашку и удалился в гардеробную.
Я лежала неподвижно с полузакрытыми глазами; в моих конечностях снова появились напряжение и боль. Я была поражена его умением ловко лгать.
Наконец он вернулся из гардеробной, задул свечу и лег рядом со мной. Его нога коснулась моей ноги.
— Ты замерзла, — сказал он и прижал меня к своему теплому телу. — Надеюсь, ты не простыла.
— Нет...
Мне хотелось прижаться к нему еще сильнее и обрести ощущение покоя, но я испытывала страх.
— Аксель...
— Да, — сказал он. — Я помню, что ты сейчас нездорова.
Его голос прозвучал недовольно. Я почувствовала, что он отодвинулся от меня.
— Извини, — пробормотала я, чувствуя себя беспомощным ребенком, напуганным мнимыми опасностями. — Извини, Аксель...
— Почему ты извиняешься? — спросил он. — Ты не сделала ничего плохого. Спокойной ночи, дорогая, надеюсь, ты будешь спать хорошо.
— Спасибо тебе, — пробормотала я. — Спокойной ночи.
Но я не могла заснуть. Я лежала в большой постели с холодными, как лед, ногами. Мой мозг напряженно работал, мысли становились все более ясными. Я начала ворочаться. Когда я наконец, пытаясь согреться, приблизилась к Акселю, он резко повернулся. Я неожиданно поняла, что он не спит.
— Что с тобой?
— Ничего. Просто мне холодно.
— Да ты и впрямь окоченела! Иди сюда.
В его объятиях я почувствовала себя лучше. Я даже задремала, но вскоре проснулась, увидев во сне Вира, Элис и Эстер. Они говорили мне: «Знаешь, ты должна умереть».
— Моя дорогая, — удивленно произнес Аксель, когда я испуганно оторвала голову от подушки и села. — Что с тобой происходит?
Он чиркнул спичкой, зажег свечу и привлек меня к себе.
Мои нервы были в таком состоянии, что я не могла больше переносить молчание.
— Я... я подслушала внизу разговор Вира и Элис, — прошептала я. — Они не хотят, чтобы я забеременела... они хотят, чтобы ты умер бездетным, тогда все унаследуют их дети... они хотят, чтобы я умерла...
— Погоди, погоди, погоди! Никогда не слышал большей нелепости! Моя дорогая, Вир и Элис, естественно, могут желать, чтобы их дети унаследовали Хэролдсдайк, но, уверяю, твоя смерть им не поможет, поскольку нет гарантий, что я не женюсь вторично... если бы они замышляли убийство, в чем я сомневаюсь, им следовало бы избавиться от меня, поскольку в настоящее время именно я стою на их пути.
Он рассуждал так здраво и трезво, что я устыдилась своей паники.
— Но они не хотят, чтобы у меня были дети, Аксель...
— Думаю, да. Я бы тоже этого не хотел на их месте. Однако если ты забеременеешь, они смогут лишь снова проклинать свою судьбу.
— Но...
— Да? Что еще тебя тревожит?
— Может быть... мне обязательно надо иметь детей сейчас? Можно отложить это на более позднее время?
Он молчал. Я увидела, что его лицо изменилось; оно стало, как раньше, непроницаемым. Наконец он сухо спросил:
— И как ты предлагаешь организовать это?
— Я, — мое лицо вспыхнуло от смущения. — Есть способы...
— Для шлюх, — сказал он, — но не для леди твоего положения.
Я потеряла дар речи. Я могла лишь лежать и сожалеть о сказанном. Стыд парализовал меня.
— Ты не слишком напугана случайно услышанными фразами?
Я жалобно покачала головой.
— Тогда почему ты не хочешь иметь сейчас детей? Я обеспечу тебе превосходный медицинский уход во время беременности.
Я не могла говорить. Я лишь смотрела на простыню.
— Я хочу детей, — сказал он, — и не только для того, чтобы закрепиться в Хэролдсдайке.
Горячие слезы обожгли мне глаза. Я собрала всю свою волю, чтобы сдержать их. Наконец мне удалось произнести сухим, официальным тоном:
— Пожалуйста, извини меня. Я вдруг почувствовала себя слишком юной для подобных вещей, но теперь я вижу, что вела себя глупо, по-детски. Яжалею о том, что сказала тебе это.
— Ты вовсе не глупа и далеко не ребенок. Скоро тебе исполнится восемнадцать лет, ты — умная, удивительно зрелая во многих отношениях девушка. Уверен, ты станешь превосходной матерью. Деторождение пойдет тебе на пользу. Ты, наверно, чувствовала себя одиноко последние недели. Ребенок исправит это.
Я молчала.
Он поцеловал меня.
— Так что не будем больше говорить о твоей глупости и незрелости.
Я не отвечала Акселю.
Он задул свечу, мы снова оказались в темноте. Аксель попытался обнять меня, но я отвернулась от него. Он не стал препятствовать этому. Перед тем как я заснула, мне пришла в голову следующая мысль — если я попрошу у колдуньи Джоан средство от беременности, она сообщит об этом дочери; тогда Элис и Вир будут знать, что их дети имеют шанс стать наследниками.
И тогда я смогу не бояться их.
Глава пятая
Я собиралась сходить тайком в деревню в течение следующего дня, но это оказалось невозможным. Я забыла, что Аксель пригласил Шерманов на обед; утром я составляла с Элис меню, разговаривала с поваром, проверяла, тщательно ли стерта пыль с мебели и начищена ли серебряная посуда. Все эти дела были достаточно утомительными, хотя Элис постоянно находилась рядом со мной, она давала мне советы и руководила моими действиями; вскоре после полудня я почувствовала усталость и удалилась в мою комнату; я обрадовалась возможности побыть одной перед тем, как придет время одеваться к обеду.