Она посмотрела на меня круглыми глазами. Ее рот открылся в изумлении, и я увидела, что один зуб Мэри был темным от кариеса. Девочка покраснела, закусила губу и испуганно обвела взглядом комнату, словно боялась, что кто-то проник в нее и подслушивает наш разговор. Я тоже осмотрелась, но, конечно, никого не увидела. Дверь была слегка приоткрыта, я сама оставила ее в таком положении; из холла донеслись звуки шагов, обрывки беседы.
— Моя лучшая шуба, — сказала Эстер, — совсем съедена молью... Вир, ты не берешь мальчика в церковь?
— Стивен отлично ведет себя в церкви, — сказала Элис, — и потом я зайду с ним к моей матери. Позволь мне взять его, Вир. Дорогой, иди к маме...
— Где твоя жена, Джордж?
— И Мэри! — с легким раздражением сказал Эстер. — Где Мэри? Этот ребенок вечно опаздывает...
— Мэри? — тихо произнесла я.
Она смущенно передвинулась в кресле.
— Он мертв, — пробормотала девочка.
Я никогда не слышала такой неубедительной лжи.
— Мертв.
Она встала, теребя перчатки и не глядя на меня.
— Я тебе не верю, — любопытство сделало мой голос жестким. — Ты лжешь. Скажи мне правду.
Бедняжка от испуга уронила перчатки на пол и растерянно наклонилась, чтобы поднять их, но я была беспощадна.
— Значит, он жив, — я чувствовала, как ее воля слабеет под моим напором. — Как ты узнала об этом? Отвечай! Откуда тебе известно, что он не утонул в тот день на болоте?
Полная решимости узнать правду, я повысила голос. Мэри поднесла палец к губам.
— Тсс... пожалуйста...
— Как ты узнала, что он не...
— Я его видела, — прошептала она и снова жестом попросила меня говорить тише. — Я видела его вернувшимся в дом после того, как Джордж сказал нам, что он нашел коня и шляпу Родрика.
Я уставилась на нее.
— Я... я так разволновалась, услышав о его смерти, — сказала она, — что тотчас пошла к Неду, но он сам был слишком потрясен, чтобы успокоить меня. Тогда я отправилась в комнату Родрика, чтобы посидеть среди его вещей. Я не могла поверить, что он мертв...
— И он вернулся.
— Да, я услышала шаги и спряталась за шторой. Я не хотела, чтобы меня увидели там. Не хотела ни с кем говорить. И вдруг в комнату вошел он. Я сначала приняла его за призрак, приведение — я едва не упала в обморок. Он достал деньги из ящика, посмотрел на часы и вышел в коридор. Он провел в комнате всего несколько секунд.
— И ты не заговорила с ним? Не окликнула его?
— Я была слишком сильно потрясена — едва не потеряла сознание.
— Понятно. Что ты сделала потом?
— Я стала ждать его возвращения.
— И он не вернулся?
— Нет. Это было странно. Я ждала, ждала, но он не пришел. Я больше не видела его.
— Ты кому-нибудь сказала о появлении Родрика? Ты...
— Только Джорджу.
— Акселю!
Я ощутила слабость в коленях.
— Почему Акселю?
— Я долго думала, как мне поступить. Поскольку весть о смерти Родрика принес Джордж, именно ему я решила сказать о том, что случилось. Но он мне не поверил. Он назвал это галлюцинацией, порожденной потрясением, и посоветовал мне молчать, чтобы люди не подумали, будто у меня помутился рассудок... Поэтому я никому больше не сказала. Но я не теряю надежду. Каждый день я жду в его комнате...
— Но ты действительно видела Родрика, да? Это не было игрой воображения. Ты на самом деле видела его.
Мое доверие к ее рассказу воодушевило девочку.
— Да, — сказала она. — Да, клянусь, я видела его. Я знаю, что Родрик был жив после того, как Джордж сообщил о его гибели.
Дверь открылась шире, я ощутила сквозняк. Эстер произнесла резким тоном:
— Какая ерунда! Ты сочиняешь небылицы, Мэри Мур! Тебе должно быть стыдно!
Повернувшись, я увидела, что Эстер дрожит.
— Родрик мертв, — сказала она; ее голос тоже дрожал. — Я любила его, но он мертв, я смирилась с его смертью, а ты, глупый ребенок, сочиняешь нелепые истории, чтобы потешить свою любовь к таинственному.
Она заплакала; на ее глазах появились слезы; Эстер закрыла лицо руками.
— Как ты смеешь волновать меня...
Внезапно позади Эстер появились Вир и Элис.
— Мама, что случилось? В чем дело? — спросил Вир.
Я услышала голос Акселя, донесшийся из-за спины Элис:
— Эстер?
Но Эстер не услышала его. Она изящно плакала в тонкий кружевной платок. Вир поддерживал мать. Бедная Мэри, плача, закричала, что ее слова ничего не значат, что Родрик мертв, что она не видела его вернувшимся в свою комнату, что она просто предавалась мечтам...
— Стоп! — строго произнес Аксель.
В доме воцарилась тишина, которую нарушали лишь всхлипывания Мэри.
— Мэри, тебе уже следовало понять, что ты не должна обрушивать на людей мир твоих грез. Разве я не говорил тебе этого? Предаваться фантазиям опасно, эгоистично... Послушай, Эстер, девочка не хотела тебя волновать. Прости ее, она сделала это не нарочно. Ну, все готовы? Еще немного, и мы опоздаем.
Все были готовы. Через две минуты мы уже ехали в церковь Хэролдсфорда. Во время службы я думала о том, правду или ложь сказала Мэри. В конце концов я пришла к заключению, что прав Аксель — ее «видение» Родрика было галлюцинацией, порожденной потрясением. Если Родрик сымитировал свою гибель на болоте, вряд ли бы он вернулся в дом из-за опасности оказаться замеченным. Если он все же вернулся, как ему удалось потом исчезнуть? Если он жив, то где находится сейчас? Вопреки моему романтическому желанию считать его живым, здравый смысл не позволял мне делать это. Он, конечно, мертв, сказала себе я. Если бы он был жив, ситуация не имела бы разумного объяснения.
И все же даже через несколько часов я еще предавалась сомнениям.
Когда-то давно, до бегства из Франции и борьбы за существование в Англии, моя мать была католичкой, но вера постепенно ослабла, и она не боролась с тем, что няньки, гувернантки и школа воспитывали нас с Алекзендером в духе английской церкви. Вероятно, это было к лучшему; в те времена многие относились к католикам с предубеждением; даже мой отец, человек аморальный и нерелигиозный, всегда предпочитал английскую церковь католицизму, который он называл «проклятой папистской чепухой».
Маленькая церковь в Хэролдсфорде была, конечно, как и все сельские церкви этой страны, протестантской. Священник твердо следовал догматам английской веры. Когда мы зашли в неф, я увидела массу устремленных на нас любопытных глаз. Я поняла, что прихожане явились в церковь, чтобы посмотреть на нового хозяина Хэролдсдайка и его жену. Аксель повел нас к скамье Брэндсонов, не глядя по сторонам, но я посматривала на лица людей и пыталась угадать их мысли. Прошло меньше года с последнего появления в этой церкви Роберта Брэндсона и Родрика. Я села рядом с Акселем, ясно представив себе, какой скандал разразился после их смерти, сколько родилось сплетен и слухов.
Во время службы мне казалось, что я буквально ощутила на себе несколько дюжин взглядов, беззастенчиво буравивших мой затылок, но, конечно, это было игрой воображения. Оглянувшись назад, я убедилась в том, что никто на меня не смотрит.
Началась проповедь. Маленький Стивен беспокойно заерзал между своими родителями; Элис посадила его себе на колени, и он затих. Я вспомнила, что Элис собиралась пойти с сыном к своей матери. Возможно, мне тоже удастся заглянуть сегодня к Джоан. Днем я могла бы покинуть дом и прогуляться до деревни. В конце концов, это всего лишь одна миля. Но если мой уход из Хэролдсдайка будет замечен, на меня обрушатся вопросы... Я должна придумать объяснение моему возвращению в деревню.
Во время молитвы мне удалось незаметно уронить муфту под скамью. Никто не обратил на это внимание.
По окончании службы мы задержались, чтобы поздороваться со священником, затем прошли к карете. Элис с ребенком отправилась по дороге к дому матери, а Нед молча удалился в сторону «Черного барана», где его ждала кружка эля. Через десять минут мы уже были в Хэролдсдайке. Мне удалось спрятать голые руки в широких рукавах ротонды, так что никто не заметил отсутствия муфты. Я поспешила в мою комнату и переоделась.