Мы поженились в церкви Сент-Мэри-ле-Стрэнд меньше чем через месяц после нашего знакомства. Свидетелем был сэр Чарльз Стоуэлл. Церемония прошла тихо, скромно. На ней присутствовали моя французская крестная, подруга матери, и пара подруг детства. Потом состоялся завтрак в доме, арендованном моим мужем. Когда все закончилось, нас повезли в карете в Суррей, в загородный дом, где нам предстояло провести несколько дней. Его хозяин, знакомый Акселя, находился с семьей в Баве. Он оставил письмо, в котором просил нас располагаться в коттедже, как у себя дома.
Мой дорожный костюм состоял из подбитого мехом редингота[3], надетого на белое муслиновое платье, меховой муфты и удобных, теплых ботинок, весьма необходимых в ноябре. Аксель дал мне денег, чтобы я приобрела гардероб для свадьбы и на будущее. Несмотря на нехватку времени, я успела купить все что было нужно.
— Ты выглядишь превосходно, — почти смущенно произнес Алекзендер, прощаясь со мной. Когда он обнял меня, я услышала в его голосе ноты беспокойства. — Ты будешь писать? Не забудешь?
— Конечно, не забуду!
Комок подкатился к моему горлу. Не желая расставаться с братом, я изо всех сил прижалась к нему.
— Увидимся на рождество, — сказал он. — Я приеду на каникулы.
— Да.
— Это произойдет скоро. Через несколько недель.
— Да.
Я освободилась, чтобы он не заметил, что я вот-вот разревусь.
— С тобой все будет в порядке, да? — прошептал он, когда я отвернулась от него.
— Конечно! — с достоинством ответила я, почувствовав, что он нуждается в этом заверении, и не смея признаться себе в аналогичной потребности, испытываемой мною. — Почему нет?
Аксель ждал в нескольких шагах от кареты. Он уже попрощался с Алекзендером. Заметив, что они недолюбливают друг друга, я не удивилась сухой формальности их прощания.
Я шагнула к карете.
— Ты готова? — спросил Аксель.
— Вполне. Спасибо.
Он помог мне сесть в карету и поднялся вслед за мной. Я вновь обрела способность смотреть на мужа и говорить с ним, лишь когда мы выбрались из Лондона. Возле Чэндсворта я сказала:
— Нам повезло с погодой.
— Да, — согласился он, — действительно.
Я взглянула на мужа. Вежливое выражение его лица ничего мне не говорило, но интуиция подсказала, что он заметил борьбу в моей душе и воздерживался от беседы, чтобы не смущать меня. Мне следовало испытывать благодарность к Акселю за его чуткость и внимание, но я ничего не чувствовала. Иногда меня злило то, что он видит и понимает слишком многое.
Мы пообедали в Эпсоме, потом еще раз остановились в Ледерхэде, в гостинице у реки, чтобы грумы могли позаботиться о лошадях. До Букхэма и Клэйбери-парка мы добрались уже под вечер; я жутко устала.
Дом в Клэйбери-парке был красивым и просторным, слуги — предупредительными. Аксель спросил, не хочу ли я чем-нибудь подкрепиться. Когда я отказалась, он попросил слугу проводить меня в мою комнату.
Огонь, полыхавший в камине, и настольная лампа освещали изысканную мебель. С любопытством осмотревшись по сторонам, я заперла дверь, ведущую в коридор, и подошла ко второй двери, расположенной у дальней стены. Как я и подозревала, она вела в соседнюю спальню, куда лакей Акселя уже доставил его багаж.
Поглядев на большой чемодан, я закрыла эту дверь и поискала ключ, но он отсутствовал.
Я решила не звать на помощь мою служанку. Она, несомненно, устала не меньше моего. Я вполне могла обойтись без ее помощи. Быстро раздевшись, я распустила волосы, провела по ним несколько раз гребнем и задула лампу. Дрова еще горели в камине. Я, лежа, смотрела на огонь и прислушивалась, не появится ли Аксель в соседней комнате. Время шло. Мои глаза слипались, мысли потеряли четкость. Я вспомнила мое короткое знакомство с Акселем и тихую свадьбу. Я не могла поверить в то, что теперь я — замужняя женщина, а Аксель — мой супруг. Жаль, что он уже немолод и ему не о чем говорить со мной. Он был любезен и часто — даже очарователен, но у меня складывалось впечатление, что он совершает над собой усилие, чтобы казаться таким. Я, вероятно, выглядела в его глазах ребенком, и он скучал со мной.
Интересно, какая у него любовница, подумала я и внезапно решила затмить ее. «Ему не будет со мной скучно! — сказала себе я. — Не будет!» Я принялась рисовать страстные сцены любви и нежности, экстаза, не ведомого мне. Я решила, что это весьма приятное состояние, иначе люди не думали бы так много о подобных вещах.
Мои глаза сомкнулись. Я согрелась. Уже собираясь заснуть, я вспомнила об Алекзендере. Что он думает обо мне?
3
Редингот — особый покрой дамского пальто, напоминающий длинный сюртук для верховой езды.