Мы стояли в нижней кабине и смотрели, как одеваются Немцев и доктор.
Кессону не приходилось ещё видеть, как одевается водолаз.
Ему не понравилось, что его друг неожиданно стал весь резиновый и блестящий.
Котёнок мяукнул.
Доктор опустился по лесенке в люк, помахал нам рукой и скрылся.
За ним полез Немцев.
Кессон завертелся и потянулся за ним.
Стоя по пояс в воде, Немцев говорил с Игнатьевым.
Он просил осторожно тащить шнуры гидрофонов.
Котёнок тревожно смотрел на него. Немцев отпустил руки и без всплеска ушёл под воду. Его силуэт хорошо был виден на фоне светлого дна.
И тогда произошло неожиданное. Кессон пискнул, перелетел через кольцевой порог и шлёпнулся в воду.
Мы с Игнатьевым бухнулись на колени и вытащили котёнка.
Кессон шипел, дрожал всем телом и озирался.
— Вот видите, — сказал я, — а ещё говорят — кошки боятся воды.
— Так то нормальные кошки, а это — подводная.
Игнатьев завернул Кессона в полотенце и положил на стол. Котёнок распутался, сел на лабораторный журнал и оставил на нем мокрое пятно.
— Так он весь перемажется, — сказал я, — и всё испачкает!
Тогда Игнатьев полез в ящик с водолазной одеждой, достал шерстяной носок, засунул в него Кессона и повесил носок на лампу.
Носок был толстый, плотный, котёнок не мог вытащить лапы. Из носка торчала одна его голова.
От лампы струилось тепло. Кессон сначала ворочался в носке, потом согрелся и уснул.
КИНОШНИК
Когда до нашего выхода оставалось совсем немного, позвонил Павлов.