Спустя несколько часов истерики Маргарита провалилась в беспамятство.
Она пришла в себя от того, что голову качало из стороны в сторону. С трудом открыв глаза, увидела перекошенное лицо Олега, который склонился над ней и здоровой, правой рукой, пытался привести женщину в чувство. Она ободряюще ему улыбнулась и увидела, как в глазах его оттаял лед – испуг за нее, за Маргариту.
Она привстала и огляделась. Реальность с рассветом совершенно не изменилась. Все такая же радостная безбрежная синь воды, два тела, накрытые постельным бельем, и она, растерянная, на полу яхты.
Маргарита встала и помогла подняться Олегу. Как она и думала, вся левая половина его тела оказалась парализованной, говорить ему так и не удавалось. Олег показал здоровой рукой на капитанскую рубку и Маргарита повела его туда. Она боялась, что транзиторная ишемическая атака затронула головной мозг, вызывая деменцию, но судя по тому, как повел себя мужчина в капитанской рубке, версию о слабоумии Маргарита с удовлетворенным вздохом отмела.
От увиденного в рубке Олег едва ли не взвыл. Все средства связи были выдраны с корнем. Оставалась надежда, что сделанные им звонки до того, как наемники взобрались на борт судна, были приняты к исполнению, и капитан успел передать координаты их движения береговой полиции. Однако то, как долго они оставались одни, наводило на мрачные мысли.
Только Маргарита вздохнула, чтобы предположить, что помощи нет потому, что их могло отнести сильным подводным течением, как послышался гудок, а потом еще один и еще.
Береговая полиция Франции в количестве трех экипажей наконец прибыла в помощь пострадавшим. Маргарита, выпрыгнув из рубки, что-то кричала, радостно прыгая, подзывая жандармерию торопиться пристать к многострадальной яхте.
Спасение прибыло.
Глава 14
Казалось,что эта ночь не закончится никогда. Алиса сидела в приемном покое городской больницы и следила за стрелками на огромных часах, таких же белых и стерильных, как все здесь. Часовая стрелка с огромным трудом,словно объевшийся червяк, подползала к трем часам. Ночь царствовала во всем городе,но только не здесь. В реанимации врачи сражались за жизнь Антона, человека, который спас ей жизнь ценой, возможно, своей жизни, отгородив от покореженного металла двух въехавших друг в друга машин.
Сотовые телефоны родителей молчали,были вне зоны доступа сети, и Алисе как никогда казалось, что это ужасное предательство с их стороны. Ей впервые хотелось поговорить с мамой, чтобы получить от нее поддержку и говорить, говорить, чтобы избежать этого фантомного звука еле двигающейся часовой стрелки.
Олег Борисович тоже был не доступен, она звонила с телефона Антона и еле удержалась, чтобы не позвонить Григорию, чтобы тот проснулся и сорвался в ночи только чтобы так же сходить с ума от неизвестности рядом с ней.
Алису клонило в сон, сказывалось жуткое потрясение, успокоительное, которое ей накапали после осмотра и противный кофе из автомата, который вместо того, чтобы бодрить, плавал в желудке депрессивной жижей.
Она откинулась головой на спинку кресла и прикрыла глаза.
Перед глазами замелькали картинки ее жизни. Вот Алиса под обжигающе-горячим душем оттирает свое тело от прикосновений жуткого борова, глядя, как розовой струйкой стекает вода между ног в сливное отверстие. Вот она, спустя столько времени проведя в ванной, провыв о своем падении, вытираясь штопанным полотенцем, переступая с ноги на ногу на холодном битом кафеле, одеваясь, принимает твердое решение выбраться из этого дома и добиться чего-то любыми путями, лишь бы построить стену, состоящую из денежных знаков между собой и противной реальностью.
Вот картинка меняется, и Алиса стоит в хромированной, блестящей хирургической белизной кухне Антона и чувствует, что под его взглядом деревенеет, чувствует себя виноватой, но в то же время к этому чувству примешивается чувство беспричинной радости, от того, что в Антоне бурлит такой коктейль эмоций, и есть в нем все, что угодно, кроме равнодушия.
А вот они стоят в коридоре малюсенькой квартиры и их губы разделяет всего один вдох, и она видит, как на его лице играют отблески ее золотого платья, чувствует, как его тянет к ней и в подернутых мечтательной дымкой глазах плещется обещание чего-то фантастически приятного, немного опасного, но такого притягательного.
И последнее воспоминание - видение: его напряженный взгляд, парфюм, дерзко накинувшийся на нее в такси, тяжесть его тела, закрывающего от неотвратимой опасности, и хриплое: “Держись”, бьющееся пульсом в голове до сих пор.
Ночь все тянулась, и засыпающая Алиса сквозь опускающиеся ресницы вдруг увидела силуэт мужчины, нетвердо двигающийся по направлению к ней. Мужчина приблизился ближе и оказался нескладным подростком, с большим количеством волдырей на открытых участках кожи. Алиса попыталась открыть глаза, устремиться навстречу мальчику, вставшему прямо перед ней, но глаза, словно смазанные медом, совершенно не поддавались, и смотрела она на мальчика сквозь полуопущенные ресницы, словно балансируя на границе между сном и явью.
Мальчик присел перед ней на корточки и, смущаясь, взял ее руку в свою. Она удивилась жару от его пальцев и тому, насколько много язв оказалось на его руках и даже обритой налысо голове. Некоторые болячки были расчесанными, видимо, мальчик не справлялся с зудом и не обладал большой выдержкой.
Он нагнул голову,разглядывая ее руку в своей, и ей открылась тоненькая беззащитная шейка, торчащая из ворота простой белой футболки, и так захотелось погладить его, по-матерински прижать к себе, но тело, как и глаза, не слушалось.
Мальчик поднял голову и посмотрел на нее прямым взглядом. В нем не было смешливости, порицания или еще чего-то. Он не просил и не уговаривал, не требовал и не звал. Мальчик легонько сжал ее пальцы, сузил глаза и мягко сказал:
- Не бросай меня, Алиса.
Алиса дернулась было всей душой к нему, желая утешить, приголубить и разобраться,наконец, откуда незнакомому пацану известно ее имя? Но мальчик криво улыбнулся и ушел по больничному коридору, ни разу не оглянувшись назад.
- Эй, барышня, проснитесь! - Алиса покачала головой, стряхивая странное оцепенение и раскрывая глаза. Она недоуменно вертела головой, смотря по сторонам. Неожиданно сумрак ночи рассеялся и в больницу ворвалось утро вместе с людьми, гомоном и бородатым врачом в зеленом халате, склонившимся над ней. В глазах доктора пополам с усталостью плескалось участие. Искры света, отразившись от раскрытого окна, полоснули по его глазам и он отодвинулся от просыпающейся Алисы. Она только успела прочесть его фамилию на бейдже. Воронцов.
- Да, да, извините, я совсем не сплю!