Ольга задыхаясь от ярости, вцепилась побелевшими руками в подлокотник от кресла.
- Жмот!
- Дурак я, Оль, дурак. Столько времени надеялся на тебя. Антоха тебя до сих пор понять не может, а он такой настоящий, понимаешь, настоящий живой человек под этой личиной технократа и яппи. А ты пропустила все. Жизнь свою пропустила. Но теперь это не моя забота, не мои дела. У меня семья. Поняла? Семью я строю свою. Восстанавливаю по кирпичику. И призракам прошлого в ней нет места. Давай закончим все дела перед Новым годом, закроем этот тяжелый год правильно. Без долгов. Приходи через неделю на совет, подпишешь все стальные бумаги - отказы. Если не придешь-оформим почтой, но я все равно закончу с этим до боя курантов. Прощай, Оля, прощай.
Он покачал головой, поднял вверх руку останавливая поток ее ругательств, крутившихся на языке и указал на дверь. В это же время дверь отворилась, и в кабинет заглянул Герман, как всегда, тактичный, и незаметный. Увидев, что босс занят, он посторонился и замер, глядя, как Ольга с достоинством поднимается с кресла, оправляет длинную юбку, и подняв подбородок удаляется.
Олег развернулся к окну, засунул руки в карманы, приподняв пиджак и снова ушел в воспоминания. Любовь уходит по-разному. Бывает, проснешься и чувствуешь приятную пустоту внутри, избавившись от чувства, будто ничего и не было. А приходится вытравливать ее годами, капля за каплей, с откатами назад, алкогольной дымкой, снами наяву и ощущением ее присутствия ранним утром на перепутье сна и яви. Олег заплатил большую цену за свою любовь и привязанность, ошибки молодости и долгое неприятие факта ненужности. Но теперь он знал, что все не напрасно, все случается в тот самый час. В нужный час он встретил нужную женщину и в нужный час она спасла, действительно спасла его сердце. Он улыбнулся: как причудливо переплетается игра слов, фигура речи точнее всего передает его состояние души и чувств.
Олег отвернулся от окна, включил телефоны и нажал на селектор, попросив принести секретаря ему в кабинет чашку зеленого чая, на котором всегда настаивала Маргарита, заставляя его отказаться от привычки пить круто заваренный кофе.
Ольга металась по квартире. Она сыпала проклятиями на голову бывшего мужа, его женщин, в которых, она считала, он не может разобраться: сначала собирался жениться на одной, а встречался с другой, гуляя с ней по закрытым выставкам и ресторанам, прилюдно одаривая дорогими подарками.
Не предполагая, что это может быть обычное участие взрослого человека, заинтересованного в том, чтобы другой наконец вылез из панциря навстречу жизни, она подозревала его в треугольнике отношений.
Понимая, что теперь ее безбедная жизнь окончена, она не знала, куда деть свою ярость. Рыбка уплывала из сетей, порванных ею самой своим эгоизмом и уверенностью в собственной непогрешимости.
Больше тянуть было нельзя. Хватит.
Она схватила телефон со стола и набрала номер, над которым застывала много раз, не решаясь. Отчаянные времена требовали отчаянных мер и Ольга была к ним готова.
Жизнь потекла своим чередом. Олег, чувствуя свою вину перед Алисой, посоветовавшись с Маргаритой, старался ее взбодрить. Она стала слишком спокойной, но грустной версией самой себя, и Маргарита не могла придумать, как излечить дочь. Шопинг и подарки не вызывали в ней чувства прежнего восторга, а только, казалось, заставляли больше хмуриться.
И тогда Олег начал водить Маргариту с Алисой, а иногда и только Алису по выставкам, галереям, в театры и Органный зал, чтобы та чувствовала себя лучше.
В какой-то момент он передал эту функцию Антону, и тот, уже вставший на костыли, сопровождал дам в их выходах за впечатлениями. Каждый вечер Алиса придумывала отговорки, чтобы не выходить из дома, и каждый вечер ее отговорки разбивались в прах. Однажды она решила соврать, что Лиза пригласила ее в ресторан, но Антон сразу припомнил спутников той девушки, и Алисе ничего не оставалось, как согласиться пойти с ним. Правда, в этот раз Антон предложил сходить в дельфинарий, и Алиса совершенно не пожалела о принятом решении. Они смотрели представление с дельфинами и морскими котиками, сидя в первом ряду, и брызги из бассейна иногда достигали их лиц. Алиса по-детски восторженно смеялась, а Антон не мог отвести от нее глаз и только приобнимал за талию, млея от запаха и искренних эмоций девушки.
А потом он предложил ей поплавать с дельфинами, и она, хлопая в ладоши, словно ребенок, согласилась.
Облачившись в гидрокостюм, она побежала к бортику бассейна, и немного поскользнулась. Антон, натянутый как струна, чуть не сорвался на помощь, но помощь пришла откуда не ждали - тут же подскочил статный дрессировщик и приобнял девушку за тонкую талию.
Антон почувствовал, что все демоны, что задремали в его естестве, поднялись из глубин и рванули вперед, чтобы отобрать свою добычу, забрать, присвоить и поставить клеймо, чтобы никто не смел касаться тонких изгибов, чувствовать тонкий аромат и попадать под флер ее спокойного очарования.
Из бассейна она выбиралась уже сама, и ждал ее Антон с большим полотенцем, отобранным у служителя дельфинария.
Такая яркая девушка, как Алиса, не могла оставаться незамеченной, и каждая их прогулка становилась для молодого человека испытанием на прочность.
Ему хотелось выбросить эти мешающие жизни костыли и схватить ее, прижать к себе и охватить всю поцелуями, но Алиса мягко одергивала его руку помощи, старалась иногда держаться подальше и совсем не стремилась приблизиться к нему по своей воле.
В темноте зала при прослушивании очередного концерта он позволял себе немыслимое - поднести ее тонкие нежные пальчики к губам, прижаться к ним в трепетном поцелуе, но Алиса мягко высвобождала руку, кивая на хитро косящую взглядом мать.
От одного ее движения в гардеробе, случайно прижавшись к нему, принимая шубку, когда он пытался изобразить джентльмена, одевая двумя руками, занятыми костылями, двух дам, его окатило горячей волной. В паху все налилось мужской силой, и Антон не знал, радоваться этому обстоятельству или плакать от того, насколько долгожданная физиологическая реакция проснулась в нем так не вовремя.
После истории с попыткой побега к подружке Лизе он стащил ее телефон и поставил программу слежения. При этом дав себе зарок, конечно, без надобности не залезать в настолько интимное пространство. Алиса строила между ними барьеры, старательно воздвигала их на обломках гордости и обмана, но Антон разрушал их каждый день, каждый час, стараясь пролезть под кожу.