В доме за пустым и ставшим сразу скучным столом они молчали. Маргарита чувствовала, что начинает болеть голова, а она будто бы хотела оправдаться перед Олегом.
Тот же ждал, пока моральные метания женщины дойдут до точки невозврата. Опустошенная, она легче поймет его слова и примет его решение, - это он знал точно, чувствовал каким-то потусторонним чувством, интуицией, что ни разу за всю жизнь не подвела его.
- Говори.
Коротенькое слово прозвучало как приказ.
О таком не говорят, но Маргарита была уже на грани. На грани приличия интимных разговоров. И потому легко сказала то, что пыталась донести до него на улице.
- Олег, эта сказка про Золушку - ерунда. Я поддалась на твои уговоры и согласилась не просто стать твоей женщиной, а даже женой. Но знаешь, какой стала жизнь Золушки после свадьбы? Она дружила с поварихами, сама пыталась убираться во дворце и не замечала измен принца с более утонченными принцессами. Мне не двадцать лет, я себя уже не переделаю. И теперь вижу, для чего нас свела судьба - чтобы стали счастливыми наши дети. Мне не нужны больше такие потрясения. А вдруг какой-то из твоих бывших партнеров, коллег, решит снова заказать твою жизнь? Пойми, я такого не переживу второй раз. Позволь мне уйти, остаться собой.
- И что, ты будешь счастлива в одиночестве?
- Я буду не одна…
- Да брось! У Алисы сейчас начнется другая жизнь. Она сейчас начинает все снова, с нуля, будет перекраивать свою жизнь заново, и мать ей будет не так нужна, как любящий мужчина. И тебе. Ты не создана для того, что бы быть в одиночестве. Ты можешь существовать только под защитой. И так получилось, что только я могу дать тебе то, что нужно.
Олег отставил свой спокойный равнодушный вид и навис над стулом, где сидела Марго, будто поймав ее в мышеловку, буквально загнав в угол.
- Не думай больше ни о чем. Останься со мной.
- Олег! Я приняла решение.. мне будет лучше остаться наедине с собой. Тебя слишком много, и я боюсь, что ты меня раздавишь собой.
- Это просто невозможно. Милая, ты -это я. Мы связаны так, что уже не распутать. Если ты уйдешь, то сразу вернешься. И я не смогу долго протянуть без тебя. Я чувствую тебя, когда ты входишь в комнату, я могу сказать, о чем ты думала до этого, какое у тебя настроение. Если ты лишишь меня этого, меня просто не станет.
Оглушенная его словами, Маргарита молчала. Она отпила вина, а Олег сел на стул напротив.
- Я могу дать тебе на раздумья только несколько часов. Ты можешь собрать вещи или остаться. Но если ты остаешься, ты остаешься навсегда.
Он подошел и легко коснулся ее холодных губ своими горячими.
Маргарита вздохнула и проводила его взглядом до двери, откинулась на спинку стула и закрыла глаза.
Дорого она бы отдала, чтобы не встречаться с этим мужчиной. Будто кто-то толкнул ее в тот день пойти не привычной дорогой до дома с работы и оказаться на его пути. И не только оказаться, пройти мимо, но и заинтересовать собой, своим нестандартным взглядом, умениями и жизненным опытом.
Теперь ей думалось, что предложение руки и сердца от него ей приснилось или было в другой жизни - настолько чувства его и ее отличались от нынешних.
И даже слова были совсем другими, теперь же, сегодня все, что он говорил и все, что оставил за кадром, было сказано так, будто говорил не разум, а кричала душа.
Все ее отговорки, все ее желания спокойной размеренной жизни идут вразрез с его жизнью. Потому что он слишком глубок, напорист, хитер.
Даже сейчас ей казалось, что где-то он манипулирует ей, но это ощущение не отдавалось неудовольствием в душе.
Выбирая между спокойствием, жизнью простого обывателя, среднестатистической женщины и горящими через край эмоциями, Маргарита поняла, чего на самом деле она хочет.
Она поднялась со стула, оправила по фигуре платье и затушила свечи. Оглядев комнату, играющую отблесками новогодних гирлянд, тихо вышла и прикрыла за собой дверь.
Она тоже сильная и тоже способна принимать решения, касающиеся ее судьбы. И она готова ко всему, что может случиться.
Стук в дверь. Он в полутьме. Собран и зол. И только ее слова могут сейчас отпустить всех демонов, что клубятся, рвутся на волю из его мрачных глаз. Или резко затушить его пламя.
И она решается:
- В этот раз медовый месяц мы проведем не на море!
А в жилом комплексе «Парус», ставшем свидетелем многих разговоров и взглядов, прощупывающих границы дозволенного, в по-дизайнерски обдуманной квартире Антона все становится очень серьезным и им обоим совсем не до смеха. Он принимает ее шубку, она снимает сапожки, и он не может отвести от нее глаз.
Она спокойна, хотя внутри, наверное, все дрожит. Она готова. То, что случилось с ней когда-то, сейчас совершенно не имеет значения. Она не виновата в том, что первый сексуальный контакт произошел насильственным способом, в то время от нее ничего не зависело, а сейчас все соврешенно по-другому. Она знает, что Антон – тот человек, что не оставит, не предаст. Он доказал это всеми способами, как умел, как считал нужным, но даже устраивая ей проверки на взрослость, истерику в болезни, он все равно был с ней, выражая заботу.
И теперь все будет совершенно по-другому. Иначе. Они оба прошли долгий путь друг к другу, и пусть то, что случилось с ней в прошлой жизни и будет похоронено в той, прошлой жизни, что привела ее к нему. Она об этом никогда не вспомнит, Антон приучил ее к себе, приручил постоянным физическим и моральным контактом.
- Может, чаю?
- Не хочу.
- Кофе?
- Хм.
- Какао?
- Пф.
И ему кажется, что это он гость в своей же квартире, когда она, совершенно без улыбки, серьезная, словно на экзамене, подходит ближе к нему и прижимается щекой к груди. Навреное, удовлетворена тем, как оно бухает в грудной клетке, как готовится выпрыгнуть наружу, или застрять в глотке. Она слишком серьезна, а он боится все испортить. И без того от него было все это время слишком много напора, слишком много агрессии, слишком много… его.
И он сейчас – только ведомый. Скажет – уйди, уйдет. Скажет – умри, умрет. Прямо сейчас и в ту же секунду.
Но она берет его большую ладонь в свою, маленькую и узкую, и ведет в его спальню. В которой он не был.. сколько? Наверное, всю жизнь.
Он неловко следует за ней, но она не спешит. В комнате только тишина и двухчасовая новогодняя ночь, разбавляемая периодически запускаемым фейерверком на улице. И он, напоминающий себе, что нужно дышать, и она, спокойная и будто уже расслабленная.
Поворачивается к нему спиной, безмолвно прося расстегнуть красивое вечернее платье, все складки и изгибы которого он выучил за время праздника, он подчиняется, мягко целует шею и расстегивает замочек, и видит, как по белоснежно искрящейся, словно бумага в ночи, коже, побежали мурашки. Он целует ей плечи, поворачивает к себе и смотрит в блестящие глаза.