И может, это обстоятельство и было причиной недовольства Мины.
Иоко пригубила травяного отвара.
И продолжила прогулку.
Она знала, что ее ждет Аллея плачущих лип. И сад белых камней, который большинство девиц игнорировали, опасаясь, что средь белоснежных валунов их наряды окажутся невыразительны, но Иоко выше страха.
Сон тянется, как эта прогулка.
И я ощущаю жажду вместе с ней.
И голод, который с каждой минутой становится сильнее, и в животе у Иоко урчит совершенно неподобающим образом. Это урчание было настолько неприлично, что Иоко едва не споткнулась.
Идзанами милосердная…
Невеста хорошего рода не может быть настолько неуклюжей! Ей удалось устоять. И зонт не уронить. И даже взмах рукой выглядел изящно: поднялся рукав фурисодэ, распустился, раскрыв сложный свой рисунок.
Хорошо, что никто не слышит этого позорного урчания.
Я устала.
И там, и здесь… там — сильнее.
Пруд.
И ветви с остатками розового великолепия… лепестки сыплются в воду, которая зажглась отсветами алого неба. И желтое солнце, будто глаз огромного бакенэко.[8]
Переливы ветра.
И звон украшений в волосах блистательной Кокори.
Поклон.
И матушка спешит, разом растерявши былую неторопливость. Она излишне суеверна, и после смерти супруга мир вокруг, и без того представлявшийся ей местом в высшей степени беспокойным, наполнился всякого рода чудовищами.
Иоко тяжело поспевать за матушкой.
Ноги гудят.
Да и фурисодэ не предназначено для бега… но кто и когда ее слушал? Лишь в повозке, под защитой четырех слуг с бамбуковыми палками, матушка вновь примеряет сползшую было маску.
— Я довольна тобой, — говорит она.
А Иоко отправляет в рот рисовый колобок, припрятанный в рукаве. Она слишком устала, чтобы отвечать. И матушкино недовольство — вдруг бы кто увидел, как дочь великолепного Хигуро крадет еду, будто нищая служанка, — не способно испортить настроения.
ГЛАВА 3
Утро начинается с даров.
Их приносят слуги, оставляя на пороге, и матушка не спешит убирать лаковые коробочки, позволяя себе насладиться триумфом.
— Сомневаюсь, что у самой Ноноки больше даров, — повторяет она снова. — Вот увидишь, мы выберем тебе достойного мужа.
Выбрала.
Ах, если бы матушка послушала Иоко…
Их ведь было столько, тех, кому она отправила перо золотого фазана, приглашая в гости. К примеру, печальный задумчивый Ювэй, славный своими лавками.
— Слишком стар для тебя, — отмахнулась матушка. — И у него четверо детей. Если он умрет, тебя вернут в мой дом.
Кажется, именно тогда у Иоко появилось чувство, что матушка спешит избавиться от нее, не желая больше делить свой дорогой дом еще с кем-то.
Был Кокиру, воин, известный своей храбростью.
— Слишком дерзок, и, поговаривают, Наместник не желает более терпеть его неучтивость…
Гоши, тихий торговец.
— Он из тех, кто думает, что может позволить себе несколько жен. Ты же не желаешь быть третьей? У него и дома-то собственного нет! Он ездит от одной жены к другой… нет, нам такого не надо…
Она отсеивала женихов, как порченый рис, и когда на дне лакового короба осталась лишь пара зерен, задумалась.
— Вот Каито, — сказала она, позволив молодому человеку с круглым желтым лицом взглянуть на Иоко, — и он славный сын славного отца.
Каито был крупным.
И толстым.
Его уши были круглы, и два подбородка возлежали на груди. Он носил желтые одежды, подчеркивая свое родство с Домом Дракона, и много говорил.
У него дурно пахло изо рта.
— Я не хочу видеть его своим мужем, — сказала Иоко, когда Каито покинул дом, уверенный, что произвел на невесту правильное впечатление. О да, он всегда-то знал, что велик и что величия этого достаточно, дабы затмить глаза. — Он ленив и хвастлив, а отец…
— Он сын Ито Кари, — строго сказала матушка.
— Пятый сын.
И дом его, пусть и построен у самого подножия горы Тэнцзу, что свидетельствует не только о богатстве, но и о расположении Наместника, некрасив.
Сам он принес в дар Иоко сушеные водоросли и долго и нудно распинался о том, какую честь оказывает, ведь сама Иоко, несмотря на богатство свое, происходит из низкого рода, тогда как…
Матушка пригрозила побить розгами, если Иоко не будет ласкова с женихом.
Она не желала, но…
И отец понял бы… отец никогда не любил подобных Каито, но он давно уже ушел к богам, и пусть Громовые драконы будут милостивы к душе его, пусть пронесут под радужным мостом к стеклянному дому о семи дверях, которые все до одной смотрят на восход.
8
Кот-оборотень, в которого может превратиться обыкновенная кошка, если проживет 13 лет, или она трехцветная, или сильно растолстеет, или запрыгнет на мертвеца, или у нее просто будет очень длинный хвост.