Ситон встал и предложил всем сделать перерыв на чай. В редакционной кухоньке Пол наткнулся на Майка.
— Ну как там наш «зверский злоумышленник»?
— Совсем озверел. Освирепел.
Ситон только кивнул, продолжая мыть чашки. На фоне редакционной пишущей братии Майк выгодно отличался богатством лексикона, тем более что таблоидный текст, как правило, требует смелого обращения с языковыми нормами. К тому же Майк не лез за словом в карман, а посему был востребован вдвойне.
— Давай пообедаем через час в кафе «У Артура».
— Почему бы и нет, — согласился Ситон.
Если идти по направлению к станции Далстон, то кафе «У Артура» будет сразу за кондитерской на Кингс-ленд-роуд. После «Фаворита» у станции метро «Камден-таун» «У Артура» было, по мнению Ситона, лучшим кафе за пределами Дублина. Может быть, тамошнее, жаренное на гриле мясо вдохновит его на новые идеи.
Ее нашли в реке. Отлив оставил тело на прибрежной гальке у причала Шадуэлл, неподалеку от паба «Панорама Уитби». Вероятно, где-то поблизости находился и приют для обездоленных, о существовании которого никто из прежнего круга Пандоры даже не подозревал. Как могла она так низко пасть, что умерла, не имея даже крыши над головой? Неужели ни один из ее именитых друзей не попытался ей помочь? Или она лишилась рассудка? Клеймо безумия было единственным доводом, приходившим на ум Ситону, чтобы объяснить такое равнодушие к ней со стороны прежних знакомых. Он снова перечитал некролог, где с плохо скрытым отвращением утверждалось, что Пандора Гибсон-Гор сама нанесла себе смертельную рану. Даже для «Таймс» образца тысяча девятьсот тридцать седьмого подобное описание утопления выглядело по меньшей мере странным.
Ситон позвонил Бобу Холливеллу, дежурному сержанту при каталажке в Бетнал-Грин, которого он старательно окучивал. Впрочем, Холливелл никоим образом не производил впечатления человека, поддающегося «окучиванию». Как-то он признался Полу, что все свое свободное время посвящает рыбной ловле на муху. Ситон же был склонен думать, что такие рыбаки, как Боб, скорее, глушат форель динамитом.
Боб Холливелл внимательно его выслушал, а затем изрек:
— Сорок шесть лет тому как. Мик, даже по вашим журналистским меркам, это сильно протухшая сенсация.
Холливелл звал его Миком, потому что Пол приехал из Дублина. При этом полицейский находил, что это очень смешно.
— Тогда этот кусок берега, возможно, был в ведении участка в Уайтчепел.
— Но после слияния вся документация должна быть и у вас тоже. Скорее всего, досье сдали в архив, а данные потом внесли в компьютер.
— Теоретически да, — хмыкнул Холливелл.
— Ну, давай же, Боб, — подстегнул его Ситон. — С меня стакан.
— И не один, если уж на то пошло, — сказал Холливелл и неохотно спросил: — Как там ее зовут? Если что-нибудь отыщу, перезвоню.
Через пятьдесят минут, когда Пол уже высматривал в окне Майка Уайтхолла, ждавшего его на улице, чтобы отправиться в кафе «У Артура», Боб Холливелл все же перезвонил:
— Мик, она вовсе не утонула. Она перерезала себе горло, прежде чем прыгнуть в реку, и уже в воде умерла от потери крови.
Из окна было видно, как Майк Уайтхолл поправляет узел галстука и приглаживает волосы, смотрясь в боковое зеркало припаркованной на стоянке «гранады» главного редактора. Он был высоким и стройным, этот красавчик Майк, облаченный в черный костюм и ботинки на резиновой подошве — все из «Робота» в Ковент-Гардене.
— Значит, самоубийство…
— Похоже, что так.
— Еще что-нибудь необычное?
— Истощение. Она морила себя голодом.
Майк за окном достал пейджер и стал вертеть его в руках.
— Она сильно нуждалась, — заметил Ситон.
— И вовсе нет. Ее вещи до сих пор у нас хранятся. Они здесь, прямо передо мной. У нее были бриллиантовые серьги, как у шикарной дамы. На руке она носила кольцо с изумрудами и рубинами и часы «Картье». Такие вещи в ту пору можно было запросто заложить. Впрочем, и сейчас тоже. Если тебе интересно мое профессиональное мнение, то она вряд ли выстаивала в очередях за бесплатным супом. Она голодала, потому что сама этого захотела.
— Как так получилось, что у вас до сих пор хранятся ее вещи?
— Судя по прилагающейся к ним записке, их должен был забрать ее кузен.
— Выходит, не забрал?
— Пока нет. Все еще ждем, — хохотнул Холливелл.
— И она сама перерезала себе горло?
— Так сказал хирург.
— С меня причитается, Боб, — поблагодарил его Ситон.
— «Чивас регал», — потребовал Холливелл. — И заметь, целую бутылку, — добавил он и повесил трубку.