Я вставила весла в уключины, развернула лодку против течения и подогнала ее к плавучему дому. Нос лодки довольно сильно ударился о все еще крепкий борт судна, и я вновь застыла, вслушиваясь в звуки ночи. Но, судя по всему, на полузатопленной развалине не было никого, чей сон мог быть нарушен ударом лодки. Тем лучше, подумала я, поднимаясь на палубу.
При ближайшем рассмотрении обнаружилось, что плавучее сооружение достаточно хорошо сохранилось. Конечно, краска облезла, но балки и доски были как новые. Правда, в темноте впечатление могло быть несколько обманчиво, однако я не рисковала зажечь свечу. Только найдя трап, ведущий на нижнюю палубу, я позволила себе это сделать.
Без сомнения, сейчас я была на борту одна. И если какой-нибудь человек – или несколько людей – используют его для осуществления своих страшных замыслов, то они вряд ли рискнут сегодня заявляться сюда из боязни быть обнаруженными. Получается, что здесь я подвергаюсь опасности не большей, чем у себя в спальне, с усмешкой подумала я.
Аккуратно ступая по сходням, я с волнением отметила ощущение покачивания – совершенно такое же, как и в зеркальной комнате. Теперь я точно знала его причину.
Спустившись, я попала в короткий коридор с двумя дверями по сторонам. Мое сердце замерло: через мгновение мне предстояло увидеть страшную комнату или уйти ни с чем. Если эта комната здесь, значит, Роуз писала свое письмо, будучи в здравом уме. Если же комнаты нет, то, возможно, я и сама…
Именно в эту минуту, когда оставалось сделать один шаг и открыть дверь, меня стала покидать решимость. Ведь все те, кто, возможно, нашел эту комнату, сейчас уже мертвы. Впрочем, их могли выследить, я же попала на судно неожиданно даже для самой себя.
Я медленно пошла по коридору, пропахшему сыростью и плесенью. Звук шагов отзывался странным эхом – очевидно, потому, что под ногами было лишь днище корабля. Вот почему голоса и звуки так причудливо искажались здесь! Сейчас многоголосое эхо нисколько не пугало меня – я знала, чем оно вызвано. Как известно, страшит лишь неопределенное и неведомое.
Дверной засов подался неожиданно легко, я толкнула дверь… и разочарованно охнула, увидев обычную каюту с четырьмя койками вдоль стен. Стены и потолок были покрыты отнюдь не зеркалами, а водорослями. Оставался последний шанс. Последний шанс удостовериться, что все происшедшее со мной – реальность, а не бред больного воображения.
Я резким движением распахнула дверь напротив – и тут же отпрянула, дрожа от непонятного чувства торжества, смешанного со страхом. Пламя свечи рассыпалось десятком чуть более бледных пляшущих отражений. Наконец-то! Я глубоко вздохнула и вошла в комнату. Да, именно здесь я и побывала несколько часов назад. Но лишь сейчас я смогла по достоинству оценить необычайный интерьер. Воистину тот, кто задумал сделать такую комнату, обладал тягой к утонченной роскоши, но прежде всего – тщеславием, не знающим границ. Немудрено, что никто не догадывался искать это своеобразное, изощренное произведение искусства на полу затонувшей, подгнившей посудине.
Я вышла на середину комнаты и осмотрелась. Теперь я нашла зрелище скорее занимательным, чем зловещим. Страх перед зеркальными стенами исчез, как только я убедилась, что они не таят ничего сверхъестественного. Меня даже посетило шальное желание самой повторить почти цирковые фокусы, к которым прибегли те, кто хотел меня напугать. «Уходи прочь!» – пропищала я, и по комнате пробежало дребезжащее эхо. Затем я пошла по кругу – и два десятка отражений в темных плащах тут же образовали демонический хоровод. Я подняла руку со свечой, покачала ею – и люди в зеркалах стали размахивать пылающими факелами.
Впрочем, впадать в ребячество было не время. Обнаружив, что меня нет дома, сюда в любую минуту мог кто-нибудь наведаться. Мои мучители не оставили никаких следов, по которым я могла бы догадаться, кто они, а следовательно, мне больше нечего было здесь делать. Утром я поеду в Новый Орлеан, расскажу обо всем Тео. Ему-то не составит труда выведать, кто увешал зеркалами стены и потолок каюты.
Я вышла в коридор и осторожно закрыла за собой дверь. Цель была достигнута, и теперь можно было возвращаться – стараясь, разумеется, оставаться незамеченной. Но я приняла другое решение. Злоумышленники не могли не оставить следов своего пребывания. Я была уверена, что хотя бы одну улику мне все-таки удастся обнаружить, пусть даже для этого придется обыскать все это нелепое сооружение. Плавучий дом не имел ни парового двигателя, ни даже мачты для паруса, из чего я сделала вывод, что его предполагалось поднимать волоком вверх по реке, а затем спускать вниз по течению. Так или иначе, как и на любом судне, здесь должен был быть трюм. Я задула свечу и вышла на палубу. Мои глаза теперь видели во тьме не хуже кошачьих, и я сразу же заметила небольшой люк. Мне пришлось изрядно поднатужиться, чтобы поднять крышку, но наконец мне это удалось. Снизу послышался плеск воды – значит, подумала я, эта часть трюма затоплена. Хотя в этом еще надо было убедиться, и я, опустив в люк свечу, зажгла фитиль. Огонек тут же выхватил из темноты что-то белое. Заинтригованная, я свесилась пониже…