Наедине с Иккингом Эльзе стало намного спокойней.
— Помнишь ту песню из нашего детства? — вампирша улыбнулась светлой улыбкой, вспоминая далекие ночи прошлого, где только она, Иккинг и фортепиано его покойной матери.
— Как забыть? Мы пели ее даже, когда засыпали вместе, — Иккинг мягко потянул подругу за руку к массивному роялю, удобно сел за него и положил длинные пальцы на нужные клавиши.
— Конечно, невозможно забыть шедевр, который создал именно я, — самовлюбленно произнес вампир и начал нажимать на клавиши в темпе andantino (не спеша).
Приятная слуху мелодия заполонила бордовую гостиную. Эльза прильнула к инструменту сбоку, беззаботно глядя за виртуозностью рук парня. Прелюдия закончилась, и вампирша шелковистым голосом пропела первые строки:
Ты стоишь молча, наверняка, о чем-то думаешь. Ты стоишь скромно, наверняка, о чем-то думаешь.
Сопрано Эльзы украсило мотив ещё больше. Мягкий перелив нот трогал за душу, беспокоя отдаленные частички света надломленной души. И хоть смысловая глубина строк была понятна лишь Эльзе и Иккингу, постороннему все равно нравилось их раскрывать со своей стороны. Песня далекого детства сближала вампиров ещё больше, напоминало о том беспечном времени в окружении родных и заставляло по нему скучать.
За столь коротким куплетом снова следовал пролог ко второй части. Но не успел глубокий голос Эльзы продолжить его, как в гостиную в некой спешке ворвался Владыка с легкой взволнованностью на лице. Гости сегодняшнего обеда второпях появились сзади.
Иккинг рвано прервал мелодию, озадаченно оглядев недавно ушедших вампиров. Пристальный взгляд Джека прожигал смущенную Эльзу. Она ещё никогда и никому, кроме близких, не позволяла слышать свой голос. В воздухе повисла молчаливая неловкость, которую мистер Финк с радостью смёл своим низким смехом:
— Как только ваш прекрасный голос достиг нас, мисс Разенграффе, ни о каком разговоре не могло быть и речи, — взрывной смех отца подхватила Атали, заметно удрученная ситуацией. Ведь ещё минуту назад Владыка хотел поделиться с ними чем-то важным.
— И вправду прекрасный голос… — Туманно подметил Джек, но просьбы продолжить не последовало, к счастью Эльзы.
Это был единственный раз, когда Разенграффе была рада присутствию своей зловредной одноклассницы Атали, ведь именно она нарушила воцарившуюся тишину и сбила короля с неизвестных дум:
— Простите меня за мою нескромность, но, Повелитель, вы хотели нам что-то сказать, — вся галантность мира были вложены в произнесённые слова.
Владыка будто бы слегка вздрогнул, прежде чем ответить. Придержал на Эльзе проницательный взор и только затем тяжело перевел внимание на семейство Финк.
— Абадая Финк, отныне вы будете служить в качестве моего личного советника на благо вампирского народа, — довольно просто провозгласил Джек, без единой эмоции или гордого тона.
В ту же секунду длинная фигура Абадаи Финка припала на одно колено, вытянутая голова низко опустилась, что густые кудри упали вперед. Позади красным пятном в затемненной гостиной мелькала Атали, также вставшая на одно колено.
Полное счастье из всех присутствующих испытывало лишь семейство Финк, Эльза искусно скрыла недоумение и легкое негодование. Но кто она такая, чтобы указывать Джеку? Потому она просто проглотила комментарий, который так и просился наружу. Иккинг же не сводил серьезного взгляда с Атали, словно посылая ей предупреждение: статус отца не смоет её грязное поведение.
***
Всё предрассветное время Эльза думала только об одном: скоро Владыка найдет себе жену. Лежа на высокой кровати, приятно хрустящей под телом, она уже представляла, как Атали под руку с Джеком прогуливается по дворцовому саду и любезно беседует на повседневные темы. На фоне надвигающейся угрозы в лице Валенсии всё это выглядело смешно. Потому ещё одна версия предстоящей жизни Атали маячила в голове у Эльзы: Владыка занят устранением сестры, а его несчастная скучающая по мужу жена вскоре должна родить. Но увы, война отберёт у неё счастливые роды, ребенок родится на свет без участия отца. Одно утихомиривало ребяческую ревность Эльзы — освобождение после всего предстоящего ужаса.
Разенграффе снова бессонно чертыхнулась в кровати, никак не найдя удобную позу для сна. Глаза гуляли по комнате. Хватило доли секунды, чтобы внимание завоевали плотно закрытые от солнца окна. Эльза мигом выбралась из белоснежной постели, подлетев к ставням. Не имелось ни единой щели, которая бы пропустила жаркий луч солнца. И тут, без какой-либо робости тонкие руки девушки аккуратно сняли первую доску. Толстая полоса света пронзила комнату, и Эльза молниеносно отошла в сторонку, пока колкая боль не превратилась в испепеляющую силу.
Рассеянные лучи приятно щекотали кожу, а красота за тонкой преградой в виде окна завлекала, словно запретный плод. Макушка солнца медленно выбиралась из густого леса меж скалами. Оно заставляло сиять влажные глаза Эльзы, которые не позволяли себе даже моргнуть, как бы всё это не исчезло также быстро, как и появилось.
Но девушку отвлекла необъяснимая стужа, окутавшая босые ноги. Природа неприятного холодка настораживала. И внезапно почувствовалось приближение темной энергии. Эльза хмуро взглянула в сторону закрытой двери. Её слегка трясло от дюжих ударов неизвестного потока воздуха.
Секундная тишина зазвенела в ушах, и страх приближения чего-то опасного прошелся по Эльзе колющей дрожью. Толстенная дверь слетела с петель, разрушив ставни вдребезги. Туча бесформенных фантомом в сопровождении адского мороза ввалились в комнату, словно бешеные псы, жаждущие крови. Сталкиваясь со всем подряд, они свалили дочь Агнарра на пол и не позволяли ей даже поднять головы.
В покоях разбушевалась настоящая буря. Всё вокруг покрывалось тонким слоем инея. И все бы ничего… Только дощатая преграда от солнца не выдержала натиска призрачного неистовства и разрушилась вместе с окном. Перевернутые апартаменты Эльзы вспыхнули золотым светом.
Душераздирающие крики вырвались наружу. Обжигающие лучи солнца вынудили Эльзу свернуться калачиком. Невозможно было даже открыть глаза. И вдруг все прекратилось…
— Прочь! — прокричал грузный голос.
Вседозволенность фантомов прекратилась в тот же момент, как последовал приказ. Яркий свет исчез. Эльзу накрыли мягкой тканью. И чьи-то руки бережно приподняли с пола, уложив на колени.
— Сейчас все пройдет, потерпи, — ласковый тон слегка успокоил девушку, но был ей не знаком. Она с трудом разомкнула глаза. Испуг, смешанный с изумлением от увиденного, застыл на обожженном лице Разенграффе.
Нежные пальцы Повелителя стали осторожно касаться её красных щёк, скул, носа, оставляя после себя приятную прохладу. Следы безжалостного солнца стали исчезать. Постепенно шоковое состояние Эльзы уменьшалось. Через долю мгновения она и вовсе расслабилась на руках Джека, без стеснения изучая его прекрасное лицо. Голубые глаза Повелителя отвечали ей тем же. Казалось момент их переглядываний застыл в бесконечности, но и её можно прервать…
В комнату вбежал Иккинг, позади него Астрид. Оба вампира задержались у самого входа, быстро оглянув разрушенную комнату. Повсюду валялись перья из разорванной подушки, мелкие камни и стекла из разбитого окна. Огромную дыру теперь прикрывала плотной текстуры пелена вампирской магии. Черная субстанция, больше похожая на звездное небо, защищала вампиров от солнца.
Свирепый взгляд Джека не позволил даже на сантиметр приблизиться Иккингу к раненной Эльзе.
— В моем замке фантомы. Где Праций? — Джек еле сдерживался, чтобы не перейти на крик.
Астрид заметно побледнела, воздух в её легких пропал. Но устрашающий взор Владыки привел её в чувства:
— Колдун в темнице, — пропищала вампир, Иккинг озадачено взглянул на неё, как и Джек. Затем Хофферсон неожиданно упала на колени. — Я достала для него алкоголь и связала волшебными цепями в темнице. Простите, Владыка, я не знала, что он все равно сможет вызвать фантомов.