— Все равно очень опасно. Не умрем от её рук, так точно от чьих-либо ещё. Слишком много жадных на власть. Что говорит твой отец? — Хэддок галантно отнял у Эльзы телефон, чувствуя её встревоженность.
— Папа считает, что единственные, кто должен идти в атаку, это ваш Повелитель. Остальные обороняться. Потому что в этой битве должны схлестнуться две равные по силе стороны. Если вмешаются другие, то будет очень много потерь, чем в прошлые разы, — Мерида заметно посуровела. Идея войны никого не приводила восторг, она ломала судьбы.
— Валенсия не спросит разрешения на кого нападать, а в ответ, конечно, же будет такой же удар. Так что война касается всех нас, как бы мы того не хотели, — взбодрилась Эльза. — Ей на руку пышные представления, чтобы остальное человечество узнало о нас. И начнется паника. Но она не торопится, потому что для полной власти над нами потребуется очень много сил.
— Принцип, если битва неизбежна, бить надо первым, тут не работает, — подключилась Астрид, вставая с места.
— Кто это там? — не ожидала Мерида.
— Новая соратница Эльзы, — произнес Иккинг, окатывая Астрид улыбчивым взором. Хофферсон сконфужено влезла в камера и скованно помахала рукой. Мерида ответила сухим кивком. Старым подружкам никогда не нравились новые подружки.
— Её надо брать хитростью, как это сделал Иккинг. Другого пути нет, — дальше Астрид заговорила уверенней. Разговоры о стратегии войны были её стихией.
— Что мы можем сделать? Пообсуждать и только. Решающий ответ за Альянсом. Что он решит, так и будут действовать, — срубила Эльза и полностью была права. — У нас нет права голоса.
— Вообще-то есть. Я любимая дочь Фергуса Данброха, не забывай, подруга. Мне без труда удасться уговорить его на наш план. Остается повлиять на вашего правителя. А Туффи бесхребетная перед его властью. Будут уже три голоса в Альянсе, перевес, а значит все пойдет как по маслу без ненужных смертей. Главное придумать план, как истребить эту ядовитую змею и как подвести вашего Владыку к нашему плану.
— Мерида, ты ещё та сумасшедшая! — мелькнула улыбка Иккинга.
— Я возьму на себя Повелителя, — резко вставила Эльза. Все одновременно оттопырили на неё глаза. Иккинг редко, когда заставал на лице подруги столь решительный взгляд, как тогда в тронном зале. Он неохотно осознавал — она меняется. Больше всего пугало, что исчезнет навсегда та ласковая и любимая всеми Эльза. Смерть родных уже подтолкнула её на тернистый путь, а приближавшаяся война с каждым разом запирало ту маленькую Эльзу, которую Иккинг хорошо запомнил и по которой очень скучал.
— Ты точно справишься? — осторожно спросил Хэддок, заглядывая в её стеклянно-голубые глаза. Идея, что Разенграффе будет уговаривать то чудовище из тронного зала, не нравилась даже Астрид. Но Эльза выглядела так, будто не боялась его — это Иккинга пугало больше всего.
— Справлюсь, только нужен план.
***
Отвращение, первобытный страх, желание скорейшей смерти, чем вновь дотронуться до него — Джек читал эти эмоции в Эльзе, ежесекундно представляя её перед собой.
Фрост стоял на коленях у своей неубранной скомканной постели. И отчаянно сжимал в кулаке мягкую подушку, пропитанную ароматом Эльзы. Жасминовый запах… За всю свою долгую жизнь он встречал множество женщин разных рас с этим цветочным вкусом и ни одну из них он не запомнил, как сейчас не мог выбросить из головы Разенграффе. Вновь этот испуг на её изящном лице перед глазами, и Джек отшвырнул подушку в другой конец комнаты.
Иссохший, со впалыми щеками, вены проступали на каждом участке кожи. Джек ещё никогда не выглядел так кошмарно, его тело молило о крови, но даже с запахом кровяного вина, разлитого по полу, он не ощущал убийственной жажды, покуда белокурая девушка не вылезала из его головы.
Повелителю вампиров была знакома эта внезапная мания. Он подошел к одной из полок позади своего стола из красного дерева. В руках оказалась изрядно потрепанная тонкая книжка, издававшая запах гнили. Джек осторожно её открыл, боясь сделать ещё хуже. Потухшие глаза стали внимательно изучать маленький портрет, помещавшийся в ладони, очень старый и местами потертый.
Бронзово-коричневые волосы даже сквозь старость картины передавали шелковистость, густые брови, как взмах орлиного крыла, подчеркивали миндально-янтарные глаза. Курносый носик, пухлые губы и лучистая улыбка. Валенсия выглядела красивее ангела. И только она могла когда-то похвастаться любовью Джека к себе, пока не избрала свой путь… Брат хранил этот портрет с тех самых времен, много раз пытался его сжечь и никак не мог. Привязанность, скованная глубоко в его сердце, не позволяла.
Но теперь предстал выбор. Сестра или девушка, что обладает его браслетом. Джек вновь посмотрел на портрет Валенсии. Костлявые руки напряглись, глаза сосредоточились. И портрет начал тлеть, медленно и мучительно. Красная полоса медленно добралась до узкого подбородка, затем до носа, а затем заалело все прекрасное лицо. Выбор сделан…
Пепел рассыпался у ног, Фрост стряхнул руки и простоял, как статуя, еще пару минут, пока жасминовый аромат, просачивающийся через дверь, вновь не ударил по носу.
Три ровных стука. Тишина. Джек молчал, нет, он боялся, что позволит войти Эльзе, и при виде него в её глазах сверкнёт неприязнь, паника. Ещё два стука. Снова тишина. Если эта игра продолжится — Повелитель и рабыня, она убьет Джека, он это чувствовал. Теперь его каменное сердце окутывала легкая дрожь. Впервые за столько лет. Шуршание за дверью, а затем стук каблуков, она уходила…
— Войдите! — как можно громче приказал Джек.
Через несколько секунд дверь медленно открылась. Фрост сел за стол, боясь, что тело подведет его при виде неё. И он набросится как хищник в диком желании прокусить её шею.
В светлых джинсах и шелковой рубашке Эльза выглядела прямо как человек. Синие вены на открытом горле из-за высокого хвоста будто насмехались над Джеком, но добрый взгляд девушки отвлекал от жажды.
— Ты выглядишь спокойной, но я чувствую твой бешеный пульс, — прозвучало в темной комнате. Джек мысленно корил себя за столь плохое начало. Он не умел не проявлять могущество, бессердечность.
— Это страх за ваше самочувствие, — Повелитель выпустил громкий смешок, покачав головой, — в замке все обеспокоены из-за вас, — продолжала Эльза, делая очень маленькие шаги в сторону стола.
— Я в порядке, — сухо ответил Джек, вжавшись руками под столом в свои колени. Горло все горело от желания испить из шеи впереди стоящей красавицы. Ещё чуть-чуть и он набросится на неё, но Владыка умел сдерживаться, когда надо.
— По вам не видно. Что с вами? — Эльза готова была к любому ответу, лишь бы вытащить Повелителя из его комнаты, из его временной хандры.
— Ты еще маленькая, чтобы услышать, — и вновь пренебрежительный смешок, будто пьяного вампира. В последний раз Джек вел себя так, когда был беспечным подростком.
— Мой правитель, простите меня за мою неуважительность. Но страна ещё оправляется от удара внезапной войны, а вы сидите тут в темной комнате без дела, когда ваш народ каждый день засыпает со страхом не проснуться завтра.
Это стало последней каплей. Деревянный стул резко отлетел назад, громко стукнувшись о полки с книгами, некоторые из которых полетели вниз. В один миг Джек оказался перед Эльзой, больно впечатав её в дверь. Раздался глухой стук. Вампир зажал её собой, держа рукой за горло. Но внезапно обомлел:
— Где твой страх, Эльза? — Разенграффе чувствуя легкую нехватку воздуха, смотрела прямо на Владыку серьезными глазами. Ни растерянности, ни испуга, как в воображениях Джека. — Не боишься, что прокушу твою шею? — для пущей убедительности Владыка стал водить языком по бархатной шее, но тем самым дразнил себя, а не её. Всё тело вампира уже зудело от нетерпения, моля продолжить и, наконец, испить заветную кровь.
— Вы не пили кровь четыре ночи, я знаю каково это долго голодать, знаю какую муку вы сейчас испытываете. Зачем? Для чего все эти мучения? — мокрые следы от языка не приносили Эльзе никакого удовольствия. Хотелось ударить Повелителя, чтобы он пришел в себя, но пока что у неё не было такой дозволенности.