1. Глава
— Бум! Бум! Бум!
В дверь кто-то настойчиво и безапелляционно заявил о себе. От неожиданности Семен вздрогнул, рука вильнула. И на нижнем веке появилась маленькая, чуть заметная точка, словно ячмень наметился.
— Вот, черт! — ругнулся Семен. — Ни к чему нам «ячмень» на глазу!
На прекрасном глазу, прекрасной Афродиты, рождаемой под кистью художника из масляной краски. Семен вытер пальцы об тряпку, остро пахнущую Уайт-спиритом, и сбежал вниз по лестнице открыть дверь незваному гостю. Перепрыгнуть пятую ступеньку он в спешке позабыл, и она противно взвизгнула. Доску на ступеньке повело пропеллером с тех самых пор, как дом достроили. Видимо сырая была доска, а высохнув, она перестала плотно прилегать и теперь каждый раз скрипела гвоздями и жаловалась на жизнь не самым приятным на свете голосом. Когда хозяин не торопился, то избегал на неё наступать.
— Ну? — спросил Семен у стоявшего на крыльце человека. Субъект был не в духе, но в видавших виды кирзачах и с разводным газовым ключом в левой руке.
— Щечки упали, — заявил незнакомец, таким тоном, словно произошел обвал доллара на фондовой бирже.
— А я-то чем могу помочь? — не очень удивился Семен.
— Да сделали уже, — расстроено отозвался гость, — Задвижку пришлось менять. С тебя две штуки.
— За что?
— За задвижку. Не веришь, краны проверь. Петрович воду подал уже.
Семен сунул руку в задний карман джинсов и извлек несколько купюр. Денег оказалось тысяча двести.
— Вот. Больше нет.
— Сойдет, — ответил сантехник, сгребая бумажки натруженной рукой с рыжими пятнами ржавчины на ладони.
— Но вы подождите, я сейчас краны проверю.
Прикрыв дверь, Семен заскочил в санузел в прихожей. Кран хрюкнул и обдал белоснежную раковину ржавыми брызгами. Не обманули.
— Идет, — крикнул Семен сантехнику, томящемуся на крыльце. Но никто не отозвался.
Семен выглянул за дверь. Никого. Лишь на перилле крыльца сиротливо лежал позабытый газовый ключ. А за ступеньками крыльца плотной стеной стояло белесое марево. Туман без цвета и запаха. И тишина.
— Эй! — крикнул на всякий случай Семен в туман- Ключ забыли!
Но никто не отозвался. Звуки тонули в тумане, словно это была вата, а не туман. Но не туман это был, это Семен знал точно. От этой белесой субстанции тянуло безразличием и холодом. Хотя холодно не было. Семен как-то ради интереса просидел на крыльце весь день в одной рубашке. Не замерз, но было страшно неуютно и скучно. Ни солнца не видать, ни звука, ни запаха. Ни единого шороха, ни намека на движение, никакого изменения в тумане не происходило. Одно Семен знал, с этого крыльца он в туман не шагнет. Вот и сейчас, чтобы проверить ещё раз, Семен скинул с перила ключ. И затаив дыхание, прислушивался в надежде, что услышит, как тот брякнется об землю. Но ключ канул бесследно. Словно туман имел зубы и съел ключ до того, как он коснулся земли.
Хантер небрежно хлопнул дверью автомобиля и поднял воротник. Косой, моросящий дождь, так и норовил залить за шиворот. Серый, ненастный день. Такой же серый, как и автомобиль Хантера неопределенной марки. Он одновременно походил как на отечественную модель последнего выпуска, так и на старый немецкий Фольксваген.
Такая серая, неприметная и незапоминающаяся машина вполне хозяина устраивала и ему соответствовала. По специальности Хантер был «стиратель». Стирал оплошности и промахи других, можно сказать, подтирал за ними. Другой вопрос, что подтирая, он неизбежно удалял некоторых личностей, оказавшихся не в том месте, и не в то время. Но это были издержки профессии. Но, глядя на эту серую личность, у которой даже веснушки на лице были какие-то выцветшие, постороннему человеку совершенно не верилось, что он может сделать кому-то больно. Ну, максимум, муху газетой прихлопнуть. И самое обидное, что коллеги к нему относились так же небрежно. Что совсем не соответствовало ни его профессиональным навыкам, ни его действительным успехам. Собственно, псевдоним «Хантер» — он выбрал сам. Быть охотником ему нравилось. За глаза же его называли «Хмырь». Было что-то в его лице придающее ему сходство с хитрой, пронырливой крысой. Но как бы к нему не относились коллеги и окружающие, у Хантера был нюх, чутье, позволяющее ему практически сразу выходить на след субъекта или объекта. В зависимости от поставленной задачи. И к презрительному прозвищу «Хмырь» примешивалось немало зависти. Ведь его послужной список пестрел от грамот и поощрений.
Хантер надвинул шляпу на глаза, и, сунув руки в карман плаща, двинулся по тротуару туда, где собрался народ и стоял будничный уазик с проблесковыми маячками. Щелкала вспышка фотоаппарата, освещая черное мокрое тело, распростершееся на асфальте. Большая темная лужа, разбавленная дождевой водой, вытекала из-под тела жидким ручейком. Ручеек, переваливаясь через дорожный бордюр, впадал в грязный поток, текущий вдоль бордюра и пропадающий за решеткой ливневой канализации. Народ вокруг тела столпился разный. Но приглядевшись, Хантер подумал, что разделить присутствующих можно на две группы. Пенсионеры и подрастающее поколение. Основной поток прохожих среднего возраста лишь мельком бросали взгляд, проходя мимо. Вот и Хантеру следовало бы пройти мимо. Но он встал чуть поодаль, пристроившись за двумя подростками неопределенного пола. Подростки переговаривались.