Я надеялась, что псам надоест меня караулить и они уже к вечеру уберутся отсюда восвояси, но не тут-то было. Видимо, единственным их развлечением сейчас была я. Поэтому, особенно не утруждаясь, собаки продолжали нести вахту возле моего убежища.
Что я планировала делать? Явно не отправляться на тот свет, раз уж мне посчастливилось оттянуть этот момент. Поэтому такой вариант, как самой выбираться наружу, меня очень не устраивал. Оставалось только ждать. И я ждала.
Глава 2
Уж не знаю, сколько я ещё проторчала внутри – от голода я вообще перестала соображать и фактически сроднилась с псами, караулившими меня снаружи. Однако я вдруг поняла, что пол пришёл в движение. Либо это моя крыша решила съехать окончательно, либо вагон и правда поехал.
Мне стоило огромных усилий заставить себя принять вертикальное положение и, как только дремота немного отступила, я услышала, как подо мной стучат колёса. Медленно и осторожно, постоянно шатаясь, будто я была в стельку пьяна, мне удалось доковылять до одной из стенок вагона, чтобы попытаться разглядеть в щель между дверью и стеной мелькающий за пределами моего заточения пейзаж.
Я всё ещё не могла нарадоваться осознанию того, что осталась жива и не умерла с голоду. Ещё вчера это казалось нереальным, а уже сегодня стало очевидно, что мои надежды на счастливый исход были не напрасными. То, что этот состав оказался на колёсах, можно было считать безумной удачей, и я продолжала ею наслаждаться, мгновенно повеселев. Даже унылый пейзаж за дверью не портил мой настрой!
Однако, чем дальше вагон удалялся от того ужасного города, тем больше бунтовал мой пустой желудок. И ещё меня пожирал страх неизвестности. Вообще-то я любила путешествовать, но… Глупо уточнять, что путешествие в цивилизованное время, со всеми удобствами под боком, это одно. А совсем другое – поездка дикарём после эпидемии, пока по всему миру бушуют голод и мор.
Конец спокойной жизни для всей нашей планеты пришёл около двух лет назад: сначала по миру прокатились волнения, затем обстановка между странами накалилась настолько, что на каждом углу стали шептаться о возможном объявлении Третьей Мировой. Однако ситуацию “спас” внезапно объявившийся вирус, что унёс жизни миллионов людей, разрушил экономику, привёл в упадок города и дал природе долгожданный глоток воздуха от пыли и грязи крупных предприятий. И вместе с этим взбунтовал и без того непостоянный климат. Ситуация долго оставалась нестабильной, но плачевный итог взял верх, и, как бы мы не надеялись дальше продолжать свою относительно «беззаботную», жизнь, всё это очень негативно отразилось на всём населении Земли. Глупо, конечно, считать, что всё поправимо, но многие наши старики в это верили, хоть и видели, как эпидемия с каждым днём уносит всё больше и больше жизней. Изначально многие оставшиеся без жилья люди радовались этому: нагло занимали бесхозные дома и квартиры, пользовались брошенным имуществом. Пока города практически не опустели, а мы не были “отброшены” по удобствам жизни на несколько десятков лет назад.
К тому времени эпидемию удалось остановить – была разработана вакцина, которая должна была повлиять на генетический код человека и сделать его практически невосприимчивым к любым изменениям вируса. Кроме того, она излечивала уже болеющих и полностью восстанавливала поражённые органы. Такой прорыв в медицине назвали нашим будущим, в котором человек станет суперчеловеком.
Об этом мы узнали по радио и, конечно, тоже обрадовались – к тому времени наши продуктовые запасы практически иссякли, как и бензин, и, собственно, вообще надежда на хороший исход. Однако для того, чтобы получить вакцину и шанс на спасение, необходимо было попасть в один из более-менее оставшихся людным городов. А ближайший из них – только через четыреста миль.
И вот сейчас я мчалась прямиком к одному из них (а я на это очень надеюсь), но только в абсолютном одиночестве. Чертыхаясь на тех, кто не отправил за нами помощь и оставил подыхать в глуши. На тех псов, похоронивших возможность спасти семью. На саму себя. На свою неосторожность.
В моём рюкзаке лежал телефон, но он был разряжен – это я выяснила ещё в первые минуты моего пребывания в вагоне. И он оказался абсолютно бесполезен, потому что я не могла сообщить никому, что случилось. По щекам тут же начали литься слёзы, стоило мне подумать о родителях и младшем брате Томми, которые остались там. Совсем одни. Думая уже, что я мертва.