— А ты думаешь, мы… — начал Кан, но в этот момент мир окончательно померк и исчез.
Эпилог
Ручей пел звонко. Он бежал по выложенную камнем искусственному руслу: мимо кресла-качалки, мимо заросших клумб, мимо бережно подвязанных клибисов прямо в арку для калитки. Но самой калитки там не было, и сверкающие потоки свободно пролетали мимо еще некоторое время текли по остаткам мостовой, а затем земля под ними пропадала, и вода низвергалась прямо на деревянное колесо, медленно крутящееся под напором. Дальше струям полагалось ударяться об землю или же радостно погружаться в целое озерцо воды, но между колесом и землей было с десяток локтей пустоты, и ветер игрался с разбитым на тучу брызг ручьем, как ему хотелось. Неровный, будто выломанный откуда-то земляной откос уже начал обрастать пушистым мхом и первыми побегами плюща.
Сайка сидела на самом краю, возле тихо поскрипывающего колеса и болтала в воздухе босыми ногами. В одной руке у нее была книга со сказками, в другой — яблоко, которое она задумчиво грызла. Брови ее то и дело хмурились, а губы шевелились, будто бы твердя какие-то заклинания.
— Ры… щи… нет. Ры… цы… а… р…рь… ры-царь. Рыцарь. Тьфу ты, — она потерла лоб. — Ну вот зачем для одного простого слова такая куча букв?
— Поверь мне: если бы для каждого слова был отдельный знак, ты бы ненавидела чтение еще больше, — сказал Авис, подходя и усаживаясь рядом.
— Да уж куда больше, — надула губы Сайка. — Эти книги такие подлые!
— Почему? — удивился Авис.
— Ну вот были бы они не интересными, я бы давно уже их бросила и пошла бы кататься на канате. Но тут такая история, что просто не оторваться. А эти противные буквы все портят! Так и хочется узнать, что там дальше было, но вместо этого приходится корпеть над каждой закорючкой, — она порычала на книгу, постучала ею о ближайший камешек, словно наказывая, а потом вдруг словно бы спохватилась и с невиннейшим лицом повернулась к собеседнику. — Авис?
— Не-а, — тут же ответил тот, весело болтая ногами.
— Что сразу «не-а»? — обиделась Сайка. — Ты даже не дослушал.
— Я не буду тебе читать, — пояснил Авис. — Ты сама сказала: хочу научиться. Вот и учись. До осени еще две недели — как раз научишься не спотыкаться на каждой букве.
— Ну Авис, ну пожалуйста! — девочка умоляюще сложила ладошки. — Ну только одну историю!
— Не-а, — снова радостно замотал головой парень. — Кто читать не умеет, тот в Элакию не едет.
— Вредина, — Сайка надула губы. Авис рассмеялся, подскочил с места и пошел вдоль ограды, напрочь игнорируя просьбы Белого мастера не подходить к обрыву. Разумеется, рано или поздно срезанную Слиянием землю подмоет дождями, и край начнет проседать, а то и вовсе обваливаться, но пока что дождей не было, и можно было свободно гулять за кирпичной оградой. По правую руку высился совершенно нетронутый дом, а по левую простирались до самого горизонта привычные взгляду элакийца песчаные пейзажи с грядами полупрозрачных лиловых кристаллов.
Впрочем, до Элакии отсюда было далеко. Они это выяснили еще в самом начале, когда Авису удалось соорудить толковый спуск. Зато они узнали, что весной и осенью мимо раскинувшейся внизу деревеньки проезжает торговый караван, конечный пункт назначения которого — Элакия.
Авис поглядел на деревеньку и усмехнулся: вспомнил, как напуганные крестьяне в ту ночь высыпали из домов и до самого утра заунывно читали молитвы, пока Белый мастер не изволил спуститься к ним по веревке и объяснить, что никакие они не боги, а такие же люди, как и местные, только с другой стороны. Им не поверили. Еще бы: Слияние поместило дом на самой границе двух миров, вырезав из него кусок Великой стены. Одной половиной дом с белыми клибисами примыкал к миру Сайки, другой половиной нависал над миром Ависа: там уровень земли оказался намного ниже. Стена же доходила почти до ограды с обеих сторон.
Авис дошел до Стены, забрался на разломанную крушением ограду и остановился, глядя на небольшой холмик с памятным камнем на вершине. Покореженные остатки дома они разобрали и выбросили, обгорелые пни выкорчевали, и теперь вокруг могилы Калеба покачивались на ветру только посаженные рукой леди Ветты молодые клибисы. Выжившие деревья Кан подпилил, обмазал садовым варом, но они все равно выглядели так, словно скорбно прижимали к стволам обожженные руки-ветки. Через год-другой это место должно было стать самым чудесным во всем дворе, но пока что у Ависа всякий раз вставал ком в горле, когда он приходил сюда.