Людмила замолчала и задумалась, а потом сказала, посмотрев на Льва Ивановича с грустной улыбкой:
– Я могла бы сердиться на Алексея и проклинать его и его подлость, но он оставил мне самое дорогое, что у меня теперь есть, – это ребенок, жизнь которого только еще зарождается внутри меня. А еще – портрет. Знаете, он, перед тем как уехать в Москву якобы по делам переоформления квартиры, подарил мне мой портрет, нарисованный карандашом. Это просто чудесный портрет! Я на нем как живая. Наверняка он заказал его какому-нибудь хорошему художнику, которые рисуют портреты по фото. Хотя он сказал, что нарисовал его сам. Я сначала поверила ему. А теперь вот думаю, что этот портрет – тоже часть той истории, которую он мне рассказывал.
Людмила закрыла глаза и расслабленно опустила плечи. Сейчас она больше всего была похожа на маленькую девочку, беззащитную и разочарованную финалом рассказанной ей сказки.
– У вас нет, случайно, фотографии этого портрета? – спросил Лев Иванович.
– Случайно есть. – Людмила открыла глаза, прищурилась на яркое солнце. – Хотите, я перекину его вам на телефон через блютуз?
– Да, если нетрудно, – попросил Гуров и достал свой сотовый.
Переброска фотографии много времени не заняла, и Гуров, проверяя пришедший ему файл, стал внимательно рассматривать фотографию. А вернее, фото нарисованного портрета. Вера Селезнева по его просьбе тоже скинула фото ее портрета, подаренного Тимофеем. И теперь Лев Иванович почти не сомневался, что и первый, и второй портреты были выполнены профессиональным художником.
«Обязательно нужно показать эти портреты специалистам, – подумал Гуров. – Хотя, как мне кажется, оба они выполнены в одной манере, а значит, вполне возможно, что и одним и тем же художником».
– Людмила, у меня к вам будет еще одна просьба. Это очень нужно для успешного продвижения следствия. Вы могли бы встретиться с профессиональным составителем портретов из уголовного розыска и составить вместе с ним портрет Алексея? Нужно будет описать не только его внешность, но и характер, привычки, жесты и движения, присущие этому мужчине, а также ту самую татуировку, которую вы у него видели… Где, вы сказали, она у него была? – переспросил Лев Иванович.
– На спине, под левой лопаткой, – напомнила Людмила и добавила: – Привычки и особенности… Мне почти ничего из особенностей не запомнилось. Морщил нос, когда близоруко щурился. Может быть, это?
– Да-да, и это тоже. Любая мелочь, которую вы вспомните, пригодится. Я сегодня договорюсь с местными специалистами, и вам позвонят. Может, сегодня, а может, завтра или послезавтра. Я еще сам не знаю, насколько они загружены работой. Но позвонят обязательно. Это я говорю к тому, чтобы для вас такой звонок не был неожиданностью.
– Хорошо, я буду ждать, – тряхнула белыми кудряшками Людмила.
Лев Иванович проводил молодую женщину до машины, и они распрощались.
Глядя на отъезжающий с парковки автомобильчик, Гуров поймал себя на мысли, что он теперь смотрит на Людмилу не с жалостью, которая присутствовала у него с момента прослушивания аудиозаписи, а испытывая некую гордость за нее. Ему, Гурову, очень понравилась эта молодая, но уже много пережившая женщина. Она не сломалась ни тогда, когда потеряла способность жить полноценной жизнью здорового человека, ни сейчас, когда, казалось бы, должна была потерять веру и в справедливость, и в любовь, и в себя как в женщину.
8
Крячко с Викентием тоже понапрасну времени не теряли. Еще по дороге в Иваново Соловьев договорился о встрече и со своей знакомой художницей, и с одной из обманутых дам, которая отважилась написать заявление в полицию.
Иваново хотя и не было таким древним городом, как Владимир или Ярославль, но вместе с ними входило в Золотое кольцо России и слыло одним из центров туризма в этой части страны. Но ни Крячко, ни Викентию, который родился в этом городе и знал его как свои пять пальцев, любоваться видами на старые церкви, купеческие усадьбы или более современные авангардистские здания было некогда. Им предстоял долгий и насыщенный рабочими моментами день.
Знакомая художница Соловьева, женщина возрастом далеко за пятьдесят, встретила их во дворе своего дома. Увидав Викентия, выходящего из машины, она радостно устремилась к нему и, обняв, воскликнула:
– Вик, я так рада снова вас видеть! Я так благодарна вам за ту статью, которую вы написали обо мне и моем творчестве, что всегда буду считать себя вашей должницей. Вы знаете, – обратилась она к подошедшему к ним Станиславу, – этот молодой человек буквально вытащил меня из безденежья. Я живу одна, муж умер десять лет назад, а детей у меня трое. И хотя они сейчас почти взрослые, но все равно всем нужно помогать. Да я никогда и не могла подумать, что мое творчество может кого-то так заинтересовать! У меня после его статьи столько заказов! Я просто…