– Нет, Станислав, ты не прав, но не прав только наполовину. Половину одного миллиона Олег Олегович вернул, а насчет остальных денег сказал так: я их, дескать, и в глаза не видел. Мол, девица все врет, она себе эти денежки заныкала, а на меня решила все свалить, чтобы родителям их не отдавать. Поди докажи обратное.
– Вот и я говорю: художнице, наверное, неплохо ждалось милого дружка. На одной живописи много не заработаешь. Вполне возможно, что они, после того как Орехов освободился, придумали план покруче, чем обман легкомысленных вчерашних школьниц, – заметил Крячко.
– Вот видите, орлятки мои, – снова поднялся Петр Николаевич. – Можете ведь работать продуктивно, когда хотите и когда стимул в виде отпуска в перспективе маячит. За два дня, можно сказать, узнали столько нового и полезного. Дело осталось за малым – вычесть из двух один и получить в итоге нужного кандидата в подозреваемые.
– Ага, а потом еще найти его и поймать, – саркастически заметил Лев Иванович.
– Да, – с энтузиазмом поддакнул Орлов. – И желательно поймать с поличным. Прямо, так сказать, за ручку его взять. Чтобы отпереться не смог.
13
На следующий день Гуров поехал в Нижний Новгород разбираться с делом двухлетней давности, которое привело к побегу арестованного.
Крячко отправился искать Орехова, который, как они узнали из своих доверенных источников, все еще жил у Семеновой. У художницы была своя школа-студия на Цветном бульваре, довольно процветающая и доходная. Как подозревали сыщики, открыта она была как раз на те самые средства, которые Орехов скрыл от правосудия.
Викентия же оставили дежурить в кабинете и искать новые эпизоды с разводом, которые бы подходили под расследуемое дело. Журналист сначала был весьма недоволен таким раскладом. Он хотел ехать вместе с Гуровым в Нижний Новгород. В конце концов, именно он нашел эту женщину в Нижнем. И потерпевшая именно ему рассказала, что по ее заявлению тогда, два года назад, полицией был арестован некий Анохин, который потом сбежал из-под ареста. Подробности побега Гуров, конечно, выяснял уже сам, но все равно Викентию было обидно, что он после всех трудов остался не у дел.
– Чудак человек, – успокаивающе-дружески похлопал Соловьева по плечу Крячко. – Тебе досталась самая кропотливая и трудная работа – искать тех, кого еще мог обмануть самозваный жених. Ты сам говорил, что женщины с тобой откровенны, как ни с кем другим. Вот и используй это свое качество – ищи дам, которые откровенно расскажут тебе о своих бедах. Какие вопросы им задавать, чтобы выделить из всей массы историй только нужные, ты уже в курсе. Так что только на тебя вся наша надежда.
– У нас и так уже порядочное число эпизодов набралось, – все еще недовольно проворчал Викентий и хотел что-то добавить, но тут на его телефон пришло сообщение. Он прочел его, радостно улыбнулся и вдруг, к большому удивлению Станислава и Гурова, согласился остаться и работать онлайн.
– Бьюсь об заклад, что эсэмэска ему пришла от одной из его московских поклонниц, – заявил Крячко, когда они с Гуровым шагали по коридору к выходу из Управления.
– Бьюсь об заклад, – передразнивая друга, добавил Лев Иванович, – что сообщение пришло от Теплицкой.
– Откуда такая уверенность, Шерлок? – усмехнулся Станислав.
– Вычислил с помощью дедукции, Ватсон, – загадочно ответил Гуров и свернул налево, к своей машине. – Сегодня меня в Управлении не ждите, – добавил он и сел в авто.
– Вполне возможно, что и от Дианы Андреевны, – кивнул Крячко больше себе, чем в ответ на слова Льва Ивановича, и открыл дверцу своего автомобиля. – Очень уж он вчера ее долго провожал до выхода.
Школа-студия Ариадны Дмитриевны Семеновой на Цветном бульваре хотя и была небольшой по размерам, но вполне уютной и даже, можно сказать, домашней. Да и название у нее было по-домашнему уютным – «Лавандовая нежность».
– Не подскажете, Ариадна Дмитриевна уже в студии? – спросил Станислав.
– Нет ее еще. – Молодой и крепкий парень, сидевший за стойкой охраны, даже с места не сдвинулся. Он лишь мельком глянул на удостоверение оперуполномоченного, которое показал ему Крячко, и продолжил раскладывать пасьянс на мониторе компьютера. – С десяти часов студия открывается. А теперь только половина десятого. Ждите, – наставительно добавил он.
Ждать приезда хозяйки студии Крячко пришлось минут сорок. Когда время уже порядком перевалило за десять часов, он решил выйти на улицу и в дверях нос к носу столкнулся с невысокой сухопарой брюнеткой лет сорока пяти, стриженной коротко «под мальчика», да и одетой скорее как подросток лет семнадцати, чем как женщина ее возраста. На даме были топ на лямках, под которым едва угадывалась небольшая грудь, и потерто-драные джинсы. На одном плече у нее болталась вязаная сумка-шопер на длинной кожаной ручке, а на другом – этюдник. Чтобы пропустить женщину в помещение, Станиславу пришлось отступить на пару шагов, но он успел заметить, как от тротуара напротив входа в студию отъезжает большой «Ландкрузер-200» цвета металлик.