– Не мне вам объяснять, Лев Иванович, что такое дисциплина и как она важна для дела, – заявил Заикин. – Я всего лишь установил в своей фирме дисциплину железную. И это тоже не всем нравится. Я считаю, что красота и дисциплина не противоречат друг другу. Во всем должен быть порядок. Каждый работник должен хорошо знать свои обязанности и неукоснительно их выполнять. Тут не может быть никаких отговорок, никаких послаблений! Зато и плачу я хорошо, больше всех бизнесменов в городе. Надеюсь, это вам тоже говорили?
– Да, я слышал, что у вас хорошо платят и многие стремятся устроиться к вам на работу, – отвечал Гуров.
– И это сущая правда! – заявил бизнесмен. – Вы знаете, в прежние времена была поговорка: «Вы делаете вид, что мне платите, а я делаю вид, что работаю». Так вот, у меня строго наоборот: я хорошо плачу, но требую за это хорошей работы. Ага, вот и чай!
Две девушки внесли чайник, печенье, еще какое-то угощение. Когда дверь за ними закрылась, Заикин произнес:
– Как я понял, у вас ко мне какой-то серьезный разговор. Я весь внимание. Чем я могу вам помочь?
– Что ж, не буду тянуть время и ходить вокруг да около, – отвечал сыщик. – Я собираю сведения о погибшем генерале Дружкове, бывшем руководителе Управления области. Мне сказали, что у вас много информации об этом человеке. Еще мне сказали, что вы с Дружковым враждовали, а потому собирали о нем сведения. Не могли бы вы ими со мной поделиться?
– Интересно, кто вам сказал, что я больше других знаю о покойном генерале? – сказал хозяин кабинета. – Впрочем, я не стану вас расспрашивать – понимаю, что все равно не скажете. Что ж, я действительно многое знаю о генерале Дружкове. Изображал из себя опору закона и порядка, а сам занимался темными делишками.
– И какими именно? – поинтересовался сыщик.
– Например, он вел учет всех земельных участков, интересных с точки зрения бизнеса, – отвечал Заикин. – Учитывал каждый клочок земли: ему не нужно было нигде справки наводить – он лучше любого кадастра знал, какая земля сколько стоит. И никто не мог получить ни метра, не заплатив генералу мзду. Да и вообще нельзя было начать бизнес без его санкции. А я не привык спрашивать разрешения, чтобы заняться делом.
– Из-за этого у вас и возник конфликт? – спросил Гуров.
– Сначала из-за этого, – кивнул хозяин кабинета. – Я отказался ему платить, занял жесткую позицию, привлек на помощь журналистов, прокуратуру… Генералу пришлось отступить, он затаил на меня злобу. Конфликт продолжил развиваться. Когда я открыл таксопарк, полицейские стали придираться к моим водителям, их штрафовали по надуманным поводам. Ну и так далее, и так далее…
– Помните, вчера на вечере в ресторане мы выяснили, что у вас были родственники в селе Большие Копены? – напомнил Гуров. – Как вы думаете, а у генерала Дружкова были какие-то связи с этим селом?
– Вот этого я не знаю. – Хозяин кабинета развел руками. – Возможно, он и имел каких-то родственников там, но мне это неизвестно.
– Если генерал брал деньги с каждого бизнеса, у него должна была скопиться огромная сумма, – сказал сыщик. – Между тем я навел справки и выяснил, что в банках Суходольска у него ничего нет – так, сущая мелочь. Как вы думаете, где он хранил свои сбережения?
– Видимо, держал их в наличных, – предположил Заикин. – Или дома, или в каком-то укромном месте. А может быть, он положил их на счет на чье-то имя? Так многие делают…
– И еще один вопрос, – снова заговорил Гуров. – Мне все говорят, что в последний год в вашей области резко усилился приток наркотиков. Не могло быть связи между этим потоком запрещенных веществ и генералом Дружковым?
– Знаете, это интересный вопрос, Лев Иванович, – сказал хозяин кабинета. – Любопытно, что вам пришла эта мысль. Я тоже об этом думал. Уж слишком легко распространители этих веществ уходят от внимания полиции. Складывается впечатление, что у них имеется – или еще недавно имелся – высокопоставленный покровитель.
– Но ведь генерал не мог связываться с продавцами напрямую, – заметил сыщик. – Должен иметься какой-то посредник…
– Да, такой посредник имелся, – согласился миллионер. – И сейчас я вам его назову. Но вы должны понимать, Лев Иванович, что у меня нет никаких доказательств вины этого человека, это только лишь мое мнение. И если вы скажете ему, что это я назвал его имя, то за мою жизнь после этого никто не сможет ручаться.