Лурия вздрогнул.
— Сколько, вы думаете, болезней у меня? — спросил Шимен, — я имею в виду смертельных? Четырнадцать!!! Перечислить?
— Сколько отсюда до вокзала? — поинтересовался Лурия.
— Четырнадцать смертельных, — продолжил старик, — и никакой надежды сыграть в ящик! Вместо того, чтобы торопиться на поезд, милостивый пан, вы бы поинтересовались, почему у нас не умирают.
— П — почему у вас не умирают? — поинтересовался Лурия.
— Приятно, что вы проявляете живой интерес, — заметил Шимен, — так вот — у нас не умирают, потому что среди нас живет и работает Янкл Дудл!
— Он — волшебник? — спросил Лурия.
— Почему? Гробовщик.
— Мсье Шимен, — сказал Лурия, — какого черта он делает гробы, если никто не умирает?!
— Вы были почти во всех странах, — Шимен вздохнул, — вы прочитали почти все книги и у вас разные глаза — но мудрым вы не стали. Потому‑то никто и не умирает, милостивый пан, что Янкл Дудл строгает гробы. Янкл Дудл, каро сеньор, неудачник. Но не простой неудачник, не какой‑нибудь там рядовой неудачник, как Хаим Разумный или Нахум Породистый — Янкл Дудл король неудачников, если хотите — царь, если желаете — Наполеон неудачников, когда у него хорошо работал желудок.
Вся жизнь Янкеля была одна неудача.
Если он продавал шляпы от солнца — в пустыне начинались дожди.
Если начинал торговать вином — все принимались пить кофе.
Если продавал кофе — изобретали пиво.
Если был пожар в Александрии, сгорал только его дом, на Украине, за три тысячи вёрст.
Если было землетрясение в Японии — разваливалась только его хата.
И если случалось наводнение на Брахмапутре — заливало только его.
Всё это надоело ему, и он решил наложить на себя руки — пойти и утопиться. Там, где он жил, текла неплохая река, и он знал в ней симпатичный омут. В реке этой ежегодно тонуло несколько десятков совсем и не мечтавших утонуть, а Янкл мечтал и к тому же не умел плавать.
И вот он вошёл в реку и двинулся к омуту, и когда уже произнёс “Шма, Исраэль” и приготовился нырнуть — вы можете мне не верить — волны расступились пред ним, как перед Моисеем, когда он вёл нас из Египта.
Янкл Дудл вернулся домой и полез в петлю. На этой веревке можно было б повесить быка, а крюк выдержал бы лошадь, но рухнула крыша.
Его откапывали двое суток, хотя он умолял его оставить под развалинами.
Он решил выпить бутыль купороса, но здоровье его только укрепилось, так как оказалось, что в организме его не хватало меди.
И тогда Янкл Дудл взял посох, сумку и пошёл по миру — он искал молнию, гром, ураган, он жаждал цунами, он мечтал угодить в кратер вулкана — столько в мире стихийных бедствий!
Всё было напрасно.
Впрочем, в вулкан он таки угодил, в кратер Этны — извержения ждали со дня на день.
Янкл просидел в кратере полгода и вылез замерзший — Этна остывала.
И вот так бродил он по свету, и однажды, осенним днем, где‑то на рубеже двух веков, когда лило и половина местечка лежала с воспалением легких, а пенициллина, хочу вам напомнить, тогда ещё не было, Янкл Дудл прибыл к нам.
Это было страшное время — мы готовились к смерти! Но даже не это нас уже волновало — нас волновало, в чём нас будут хоронить.
Люди мёрли, как мухи, но первым, конечно, умер гробовщик.
И вот в это время, со стороны Мястковки появляется Янкл Дудл, с посохом, сумой, весь в остывшей лаве — видимо, прямо из вулкана — входит в гробовую лавку, и даже не стряхнув пепла, начинает строгать гробы.
Перед ним расстилалась Помпея в последний её день, и Янкл понял, что открыл золотую жилу. Или, по — вашему, шер мсье, это не жила? По — вашему, это не Помпеи?!
Он строгал и строгал, ночь и день, день и ночь, но ни один еврей не пришёл к нему.
Тогда он пошёл к ним.
— Идн, — сказал Янкл Дудл, — гробы ждут вас! Вы умираете или нет?!
— Мы не умираем, — отвечали идн.
— Как так?!
— Мы не знаем. У нас воспаление лёгких, у нас нет пенициллина, у нас течёт, по законам природы мы должны бы умереть, но мы не умираем!
— Почему?! — чуть не плача спросил Янкл Дудл, — почему всё время вы нормально умирали и стоило появиться Янклу Дудлу, как вы начали нарушать законы природы?!
И Янкл вновь идёт к омуту, у нас тоже был симпатичный омут, который бы и поглотил его — даже в Торе воды дважды не расступаются — он хочет бухнуться туда головой — но невозможно — омут окружен идн! Линия Мажино! Омут окружён евреями, и они стоят насмерть. Вы знаете, что это — когда почти две тысячи евреев стоят насмерть?
— В чём дело? — удивляется Янкл, — пропустите, я хочу в омут.