Выбрать главу

Отчаявшись успокоить мужа, пани Кристина наконец вышла из себя и решительно потребовала прекратить истерику и больше не поминать на сон грядущий никаких редукторов, а то, не дай Бог, еще приснятся. А поскольку она не имеет понятия, как они выглядят на самом деле, могут присниться в самом ужасающем виде. Еще не хватало, чтобы по ночам стали сниться какие-то редукторы-вурдалаки.

Редукторы отца и вурдалаки матери так заинтриговали детей, что они просто не могли ни о чем говорить, стараясь ни словечка не упустить из причитаний отца. Так и заснули под разговоры родителей за стеной. К обсуждению собственных дел смогли приступить лишь на следующий день, придя из школы, наскоро поев и уединившись в шалаше. Шалаш они соорудили в самом углу садика, у решетки. Построен он был из досок и веток, осыпан опавшими листьями. И так хитро поставлен, что к дому обращен был задом, а передом — к улице, хорошо просматривающейся сквозь прутья решетки ограждения. Замечательный шалаш! Правда, немного в нем было сыро, но это пустяки.

Бабушкина идея была воспринята внуками с восторгом.

— Бабушка у нас голова! — радовалась Яночка. — Мне бы ни в жизнь такое не придумать — дом рушится. Просто замечательно!

— Ясное дело, идея первый сорт! — подхватил Павлик. — Только вот я не уверен, что грымза тоже так думает, — добавил мальчик, заделывая щель в стене шалаша.

— Если бабушка так думает, то и грымза тоже должна так думать. Она ведь тоже наверняка пережила две войны. От нас теперь требуется окончательно ее в этом убедить.

— Что ты имеешь в виду?

— Придется опять туда подняться и еще немного повыть.

Павлик ничего не ответил, потому что в данный момент держал во рту гвозди. Заделав двумя новыми досками дыру в шалаше, он наконец отозвался:

— Мне кажется, неплохо было бы для убедительности повыть там ночью. Слышала, что сказала тетя Моника? Когда стены начинают рушиться, лучше всего это слышно по ночам. А Рафал считает, что и духи наших предков должны выть по ночам.

— Выбирай что-нибудь одно — стены или привидения.

— А почему одно? — не согласился мальчик. — Пусть воет и то, и другое. Нам не жалко. Если на грымзу не подействуют стены, может, привидения ее испугают?

Подумав, Яночка согласилась с братом. Согнав Хабра с мокрой подстилки, она заботливо подстелила ему захваченную из дому новую, брезентовую. Вежливо переждав, собака послушно улеглась на сухую подстилку, а Яночка объяснила ему:

— На мокром лежать нельзя, простудишься.

— А что мы предпримем против того злоумышленника, который и в самом деле залезал на старый чердак? — спросил Павлик. — Не мог бы Хабр нам что-нибудь о нем сказать?

— Слишком уж многого ты требуешь от собаки, — возразила сестра. — Он и так нам здорово помог. Благодаря ему мы знаем, что один и тот же человек залезал на наш чердак, оставил там шифрованную записку и потерял перчатку. И еще показал дыру в заборе. Хорошая собачка, умная собачка! — погладила девочка своего любимца.

А тот прекрасно понимал, что говорят о нем и хвалят его. Посмотрел на хозяйку, весь просияв и, готовый к дальнейшим подвигам, вскочил на ноги.

— Лежи спокойно, мой золотой песик, радость моя, — гладила Хабра Яночка. — Еще успеешь наработаться, пока отдыхай.

— И в самом деде золотая собака! — присоединился к похвалам Яночки брат. — Мало того, что показал дыру в заборе, еще сообщил, что злоумышленник вылез на улицу, прошел до угла и сел в машину. Автобусы тут не ходят, так что это была его машина.

Золотая собака и в самом деле совершила все эти подвиги. Сначала подтвердила принадлежность шифровки и перчатки одному человеку, затем, по приказу «Ищи!» как по нитке прямиком отправилась к лазу в ограждении дома и, опустив нос до самой земли, добежала до перекрестка. Здесь собака остановилась — огорченная, расстроенная, всем своим видом показывая, что дичь упорхнула. Или дикий зверь сбежал. У него были две возможности — влезть на уличный фонарь или сесть в машину. Оглядев на всякий случай фонарь, Яночка с Павликом решили принять второй вариант.