- Я не знаю, Деб...
- Может, хотя бы обсудим это? - Она придвинулась на шаг ближе к нему, гидравлические цилиндры в ее протезах тихо жужжали.
Мэл не хотел обсуждать это. Он хотел убежать куда-нибудь, где никогда не бывает темно. Где кошмары не существовали, как те, что были в его голове, так и реальные.
Но от тоски в глазах жены у него защемило сердце.
- Конечно, Деб. Если ты этого хочешь.
- Да, хочу.
Деб придвинулась для объятий, и он неохотно обнял ее, в голове пронеслась мысль, вытеснившая все остальные.
Будь осторожен в своих желаниях, потому что они могут сбыться.
Глава 12
Солидарити, Южная Каролина
Форенци
Доктор Эмиль Форенци едва расслышал телефонный звонок за всеми криками.
- Все в порядке, - сказал Форенци своему пациенту, ласково погладив его по щеке. - Все будет хорошо.
Крики не стихали. Форенци ввел ему дозу травмастерона, и шум снизился до хриплого хрипа.
Форенци ответил на звонок, подняв трубку расположенного на стене рядом с аппаратом ЭКГ телефона.
- Я у пациента, - сказал он в трубку. Это было излишне, потому что он всегда был с пациентом. Даже в такие нечестивые часы, как сейчас. Кто может спать, когда столько дел?
- У нас есть список участников эксперимента на эти выходные.
- Продолжайте.
- Трое подтверждены.
- А остальные?
- Все еще решаем этот вопрос.
Форенци нахмурился. Он надеялся на лучшие результаты.
- Какие трое?
- Сара Рандхерст. Мони Дрейпер. Фрэнк Белджам.
Форенци потер щетину на подбородке, а его взгляд метался по лаборатории. Помимо его пациента и различного оборудования, на столе из нержавеющей стали стоял большой стеклянный аппарат, который выглядел как что-то из фильма о безумном ученом. В настоящее время в нем перегонялась партия сыворотки номер три.
Эта сыворотка, по мнению Форенци, должна была принести ему Нобелевскую премию.
Некоторые считали, что большинство конфликтов человечества, будь то между людьми или между странами, основаны на том, что один обладает чем-то, чего хочет другой. Земля. Нефть. Вода. Продовольствие. Религиозные и политические разногласия использовались как предлог, чтобы обесчеловечить врага и захватить его ресурсы.
Но Форенци знал, что эта жадность подкреплялась другой, еще более низменной и сильной эмоцией.
Страх.
Человечество воняло страхом.
Этот страх приводил к недоверию и, в конечном счете, к ненависти.
Победить страх означало обновить мир.
- Дайте мне знать, если ситуация изменится, - сказал он и повесил трубку.
Из троих подписавшихся его больше всего заинтересовал доктор Белджам. Молекулярный биолог, он бы понял, чем занимается Форенци. Было бы здорово поговорить с кем-то, кто смог бы осознать масштаб этого изобретения. Кто мог бы понять его.
Он снова повернулся к своему пациенту, чьи веки опустились во сне. Форенци сочувственно зевнул.
- Вы устали, друг мой. Я тоже. Мы сможем продолжить терапию завтра. Спите спокойно.
Форенци вышел из лаборатории, пройдя в коридор, который больше походил на туннель в угольной шахте, чем на подвал особняка. Полы были из крошащегося бетона, стены выложены сложенными железнодорожными шпалами. Через каждые пять метров были деревянные потолочные балки, и Форенци не сомневался, что висящие на них голые 60-ваттные лампочки были старше его самого. Когда он проходил под одной из них, она жужжала и мерцала.
Один из многочисленных призраков Дома Батлера, требующий внимания.
Форенци не обратил на нее внимания. Вместо этого он дошел по коридору до развилки, повернул направо и направился к ветеринарной клинике. Приближаясь, он услышал одинокую трель и узнал в ней сигнал от Гюнтера.
Настроение Форенци упало, и он ускорил шаг. Он вошел в клинику через металлическую дверь и направился к месту обитания Гюнтера, которое находилось справа. Куб был размером в несколько кубических метров, с окном из прозрачного, небьющегося персекса, а внутреннее убранство имитировало колумбийский лес, со скрученными, сухими ветвями деревьев и искусственными растениями.
Панамская ночная обезьяна наблюдала за его приближением, вися вверх ногами на ветке. Гюнтер был крупным для Aotus zolalis[28], почти три килограмма весом. Его кустистый коричневый мех был забрызган кровью, а огромные красные глаза бесстрастно смотрели на Форенци.