— Чепуха! — сказала она себе. — В бред начинаю впадать. Хроноустановка в порядке, это единственно важное. Её никакая призрачная рука не касалась.
Громоздкое сооружение, названное хроноустановкой, функционировало исправно. С десяток преобразователей атомного времени, сфокусированные на сосуд с биологическим раствором, вели программу, что была задана вчера вечером. В сосуде бурлила мутная смесь разноцветных живых клеток, в смеси преобладали жёлтые клетки, синие среди них терялись: в жёлтых клетках время замедлялось, в синих ускорялось. Компьютер показывал, что реакция разновременности — так ещё Герд назвал впервые им осуществлённый процесс — набирает ход. Когда разновременность дойдёт до предела и взаимодействие клеток прекратится, и сами они перестанут быть видимы, ибо будут жить в разных временах: жёлтые отстанут от «сейчас», затормозятся в прошлом, а синие опередят «сейчас», умчатся в будущее. А пока и простому глазу было видно, что бегство синих в будущее идёт резвей торможения жёлтых, поэтому так и ослаблялась синяя компонента раствора. Процесс шёл нормально.
Успокоенная, Лаура отошла от хроноустановки. Но ощущение соприсутствия чего-то постороннего не ослабевало. Недоумение стало превращаться в раздражение. Лаура сердито спросила себя, что, собственно, ей сегодня не нравится в лаборатории? И ответила: мне не нравится сам воздух лаборатории, им вдруг стало нехорошо дышать. Лаура прошла в генераторную. Отсюда шло питание преобразователей атомного времени. В генераторной мирно гудели механизмы, им и полагалось так гудеть, звенящий их гуд свидетельствовал о нормальной работе. Лаура раскрыла крышку регистратора. На ленте самописца извивалась кривая режима генераторов. Лаура не поверила глазам. Регистратор запечатлел скачок интенсивности. Между четырьмя и шестью часами ночи генераторы испытали огромное ускорение, оно вплотную подошло к зловещей красной черте запрета — переход за неё грозил взрывом. Два часа генераторы работали в запрещённом режиме: если и не на волосок, то на миллиметр от самоуничтожения. Но ведь это немыслимо: автоматы безопасности не допускают подобных нарушений! Лаура быстро подошла к щиту безопасности. То, что она увидела на щите, ошеломило её: автоматы были отключены. Сегодня ночью, между четырьмя и шестью часами, лаборатория могла взлететь на воздух — и то, что она не взорвалась, было чудо: генераторы, разгоняясь, так самоускоряются, что только автоматы могут погасить саморазгон, а автоматы были отключены!
Лаура поспешно включила автоматы безопасности, проверила, надёжно ли они охраняют процесс, и возвратилась к хроноустановке. Надо было успокоиться и разобраться в происшествии. Одно ясно: кто-то ночью пробрался в лабораторию и безобразно хулиганил. Кто это был? Для чего ему понадобилось так опасно вмешиваться в работу механизмов? И как он мог проникнуть в закрытую лабораторию? Замки настроены на её личный шифр, так она сама захотела, и директор Берроуз дал согласие. Она никому не сообщала шифра, замки не повреждены — никто не мог проникнуть в генераторную! Лаура потянула носом воздух. Вот откуда ощущение чужого присутствия! Чудовищная интенсивность генераторов воздействовала на воздух: ночью, вероятно, в лаборатории было так мало чистого кислорода, что вряд ли хватило бы для нормального дыхания. С шести часов, когда прекратилось возмутительное озорство, воздух постепенно освежился.
На стене засветился стереовизор. Матвей Чернов, словоохотливый заместитель малоречивого директора, дружески ухмылялся с экрана.
— Что случилось, друг Лаура? У вас такой вид, словно вы лицом к лицу столкнулись с ужасным привидением!
Лаура постаралась не показать волнения:
— Привидение в лаборатории одно — вы сами на экране. Но ваше явление не ужасает, не думайте о себе столь высоко!
Чернов захохотал. Отповеди Лауры не сердили, а радовали его. Он был любителем острых слов.
— Знаете, почему я соединился с вами, Лаура? Ночью ваша лаборатория чрезмерно потребляла энергию. Вот я и подумал: не случилось ли чего чрезвычайного? У нас порядок такой: если предусматривается повышенное требование на энергию, нужно извещать заранее. Так все-таки произошло что-нибудь?
— Да, произошло, — сказала Лаура. — Но я ещё не понимаю, что именно. Когда разберусь, сообщу. Надеюсь, вы дадите мне поразмыслить. Не хочу необоснованных выводов.