— Как же так, Скалли? — Малдер упал на колени рядом со своей раненой напарницей. — Как ты могла?
— Я не поверила, — сказала Скалли хрипло; на губах у нее пузырилась кровавая пена.
— Чему не поверила? — Он бережно приподнял ей голову.
— Тому, что ты на такое способен. — Она попробовала улыбнуться. — Знаешь, я — тоже.
Ствол пистолета, сжимаемого ее окровавленной рукой, уперся Малдеру в грудь.
— Скалли, что ты де…
Грянул выстрел.
— Счастливого Рождества, Малдер, — прошептала Скалли.
Прижимая руки к груди, Малдер опрокинулся навзничь.
Рядом с ним, на полу, лежала Лайда. Она смеялась.
Гостиная была огромна, словно Мэдисон Сквер Гарден. Скалли ползла по ней уже целую вечность, но до выходной двери оставались еще мили и мили. Скользить по гладкому полу, обильно смоченному собственной кровью, было легко. Вот только силы вытекли почти все.
В ушах у Скалли звучала музыка. Сквозь треск и шипение, словно с запиленной пластинки на старом патефоне, голос Фрэнка Синатры пел Have yourself a merry little Christmas. Впрочем, Скалли не была уверена, что это ей не мерещится.
— Скалли, — послышалось сзади. — Скалли.
Вот это точно не мерещится.
Малдер. Умереть не даст спокойно.
Скалли перевернулась на спину, достала пистолет, подняла его двумя руками, целясь в своего несносного напарника.
Малдер лежал у подножия лестницы, его пистолет был направлен на Скалли.
— Нет, — простонала она, обессилено уронив голову. — Не могу.
— Да уж куда тебе, — сказал он.
— Тебе страшно, Малдер? — спросила Скалли. — Мне — да.
— И мне, — признался он. И, после тяжелого, хриплого вздоха, добавил: — Раньше надо было думать…
— Да, — согласилась Скалли. — Тебе.
У Малдера еще нашлись силы на негодование:
— Но это же ты в меня выстрелила!
— Я в тебя не стреляла, — возразила Скалли. — Это ты в меня пальнул.
Малдер зашевелился — сначала робко, потом смелее. Поднялся на ноги, сказал:
— Скалли.
— Что? — Она закашлялась, захлебываясь кровью.
— Вставай.
— Не могу.
— Вставай, — повторил Малдер. Голос у него был на удивление весел.
Чему он радуется? Скалли повернула голову. Малдер улыбался. Его белая майка под расстегнутой курткой была прострелена на груди и залита кровью, а он стоял и улыбался.
— Ты не ранена.
— Что?
— Это был розыгрыш. Жестокая шутка.
Малдер помог Скалли подняться на ноги. Она недоверчиво ощупала свой бок. Блузка выглядела ужасно, но раны под ней не было.
Они посмотрели друг на друга и, не сговариваясь, кинулись к двери.
И кровь, и дырки от пуль пропали с их одежды, лишь стоило переступить порог.
Часы в гостиной пробили полночь.
Старики-привидения, как никогда похожие на людей, сидели в креслах возле пылающего камина, смотрели на огонь.
— Ты слышал? — спросила Лайда. — Рождество наконец наступило.
— Как в сказке, — сказал Морис.
— А ведь мы их почти одолели, — сказала Лайда.
Морис усмехнулся:
— Почти.
— Мы — одинокие души, — с грустью сказала Лайда.
— Не будем замыкаться в своей беде, — сказал Морис.
— Как ты думаешь, зачем они сюда притащились? — спросила
Лайда.
— Трудно сказать, — развел руками Морис. — Теперь для всех это — очередной скучный день.
— Но только не для нас, — улыбнулась Морису Лайда.
Он улыбнулся в ответ:
— Нет. Мы-то не забыли, что такое дух Рождества.
Они протянули друг другу руки, их пальцы сплелись.
Мгновение спустя в креслах никого не было.
Лежа на диване в своей квартире, Малдер уныло пялился в телевизор. По телевизору шла старая, черно-белая экранизация диккенсовской «Рождественской песни».
— Ах, я не заслужил такого счастья, — умильно рыдал от радости симпатяга Скрудж. — Ах, я ничего не могу с собой поделать, просто ничего не могу с собой поделать.
В дверь робко постучали.
Кто бы это мог быть? Нынешним вечером Малдер никого не ждал
в гости.
Стук повторился. Чуть смелее.
Малдер выключил телевизор и пошел открывать дверь.
На пороге стояла Скалли.
— Не спится, — сказала она смущенно. — Я что-то… Можно войти?
— Входи. — Он открыл дверь пошире и отступил в сторону, пропуская Скалли в квартиру.
Она вошла, огляделась.
— Не все встречают Рождество в кругу семьи, — сказал Малдер.
Скалли посмотрела ему в глаза.
— Малдер, ведь на самом деле ничего такого, сверхъестественного с нами не было? Все это наши домыслы, верно?
Вот тебе и раз, озадаченно подумал Малдер. И это после всего, что нам довелось пережить?..
Скалли, нахмурясь, ждала его ответа.
— Да, наверное, — сказал он.
— Знаешь, вовсе не единственная моя радость в жизни — доказать, что ты неправ, — сказала Скалли.
А, значит, что-то все же было?
— Разве тебе это удавалось? — спросил Малдер вслух.
Скалли пожала плечами.
— Иначе зачем бы ты меня туда потащил?
— А ты, выходит, не хотела туда ехать? — Малдер начал испытывать раздражение. Но тут же спохватился: — Ну да, я же самовлюбленный, самодовольный, самоуверенный эгоист.
— Да нет, — сказала Скалли. — Просто я совсем не хотела туда с тобой ехать.
Малдер махнул рукой и отошел в угол комнаты, достал с книжной полки какой-то предмет, упакованный в яркую оберточную бумагу и вернулся к Скалли.
— Хоть мы и решили ничего друг другу не дарить, я все же припас для тебя маленький подарок. Счастливого Рождества, Скалли.
Она тоже протянула ему небольшой, празднично упакованный сверток.
— И у меня есть для тебя подарок. Счастливого Рождества, Малдер.
Улыбаясь, они сели рядышком на диван, чтобы развернуть свои рождественские подарки.
…So have yourself a merry little Christmas now.