Сам он ничем не отличался от десятков и сотен молодых мужчин — ни цветом кожи, ни чертами лица, ни одеждой он не выделялся из толпы. Дамы могли обратить внимание на его молодость и привлекательную внешность, мужчины — на военную выправку, те и другие — на отменно скроенный сюртук, выдававший в нем чиновника военного ведомства, и начищенные до блеска ботинки. Но не более того. И уж, конечно, никто не мог сообразить, что приезжий как две капли воды походил на портрет молодого человека в старинных одеждах. Тот самый, что висел в темной передней одного из старых домов.
Проводив его до ворот городской полицейской управы, кошка тихо устроилась под забором и приготовилась ждать. Для нее это был не просто приезжий. Молодой человек с темными вьющимися волосами, серыми глазами и приятным лицом обладал колдовскими силами. Он был ведьмаком. Значит, появился в городе не просто так. Но зачем?
Немногим известно, кто такие ведьмаки и чем они занимаются. Для обывателя это такие же колдуны, которые вершат свои колдовские дела, разве что колдуны все — слуги сил Зла, а ведьмаки служат самим себе или иногда Добру. Самые образованные говорили, что ведьмаки — что-то вроде охотников за нежитью. Истина, как показывает практика, всегда находится где-то рядом. И для ведьм появление ведьмака очень часто не сулит ничего хорошего. Особенно сейчас, когда в общине — или, как они сами себя называли, «семье» — ведьм появилась эта девочка…
Рабочий день в полицейской управе провинциального городка заканчивался рано. Нет, и в этом захолустье время от времени происходили события, требовавшие вмешательства полиции, но в последние месяцы все было тихо. И начальник управы порядком удивился, когда в его кабинет без стука вошел подтянутый, гладко выбритый молодой мужчина в дорожном сюртуке, какие носят в столице чиновники военного ведомства. Вот только нашивки на нем были странной формы — с ходу не разберешь, к какому роду войск принадлежит приезжий.
— Добрый день, — поздоровался он, дернув подбородком вверх-вниз, что должно было означать вежливый поклон.
— Добрый. С кем имею честь?
— Вас должны были предупредить о моем приезде. — Гость поставил на стул для посетителей большой саквояж и достал оттуда несколько бумаг. — Прошу.
Начальник управы пробежал глазами паспорт и сопроводительное письмо с гербовой печатью. Лицо его вытянулось и совершенно преобразилось.
— Помилуй бог! — воскликнул он, вскакивая и торопливо одергивая мундир. — Сам Юлиан Дич собственной персоной? Да-с, помню, как же! Позавчера только вручили с утренней корреспонденцией письмо с уведомлением. Простите, не знал, что вы явитесь так скоро! Какими судьбами?
— Дела государственной важности. — Юлиан Дич расселся на втором стуле, закинув ногу на ногу.
— Понимаю. — Начальник городской управы стоя отдал честь. — М-может быть, чаю? Ликеру? Коньячку? Или кофию?
— Кофий, — благосклонно кивнул Юлиан Дич. — С коньяком.
— Будет сделано!
Начальник торопливо позвонил в колокольчик и отдал приказ ворвавшемуся денщику, принявшись в ожидании торопливо перебирать на столе бумаги, спеша освободить место и хоть немного прибраться, а заодно и успокоиться. Визит человека, о котором его предупреждали официальным уведомлением, всегда грозил неприятностями. Из столицы редко приходят хорошие новости. Чаще всего в официальных письмах сообщается о введении новых налогов или повышении старых. Об указах, которые теперь должны неукоснительно соблюдаться. О всяких мерах по содействию, усилению, контролю, надзору…
Вот и теперь тихая жизнь провинциального городка оказалась нарушена появлением гостя из столицы. И не просто ревизора из департамента по налогам, а следователя аж из Третьего отделения, с которым шутки плохи. И добро бы прислали убеленного сединами мужа, так нет же — напротив начальника управы, положив ногу на ногу, сидел юноша не старше двадцати двух-двадцати четырех лет. Породистое гладкое лицо из тех, какие заставляют учащенно биться сердца не только юных девушек, но и их мамаш, а также почтенных вдовиц и ревнивых мужей. Вьющиеся волосы, красивые губы, ямочка на подбородке… Облик сердцееда, правда, несколько смазывал наглухо застегнутый сюртук и холодный пронзительный взгляд, от которого мурашки бежали по спине. Непрост посланник Третьего отделения, ох как непрост! Но там, сказывают, обычные люди и не служат. Там, скорее, служат нелюди.