― Алек? ― Анна поднялась, не чувствуя боли от ушиба и ободранных ладоней. ― Это ты?
― Конечно я, Аня. ― Альфред улыбнулся и присел на скальный выступ, куда упали капли Анниной крови. ― Я ещё не прошёл перепутье ― перекрестье каменных рек в Нави. Перевал и порог уже позади.
― Что с тобой случилось? ― Анне стоило огромных усилий держаться на расстоянии. Хотелось обнять мужа, зарыться обмороженными потрескавшимися пальцами в его густые волосы, заглянуть в голубые глаза, чтобы увидеть в них родной расплавленный янтарь.
― В детстве я был христианином, и за мной под конец пришли черти, но не догнали: Сирин и Гамаюн открыли проход в Навь, и я спасся, ― произнёс Альфред. ― Черти так злились… Я сейчас нахожусь в преддверии Нави, а так как мир древних славян ― это дерево, ― то смог заглянуть к вам на камлание через шаманский Верхний мир. Забавно получается: у всех свои реки. В Нави ― огненная Смородина², в Угу буга ― безымянная родовая.
― Чья дочь Злата? ― хрипло спросила Анна. Голос не повиновался, приходилось до хруста костяшек сжимать кулаки, чтобы не кинуться к Альфреду, не обнять его. Анна понимала, что ничего не почувствует, что пальцы пройдут сквозь мужа, и не хотела испытать это разочарование.
― Михаила Генриха и его второй жены ― потомственной эвенкийской шаманки. У него с Тамарой было два сына и обоих забрал Енисей. Не знаю, как Тамара и Михаил пережили это, ― произнёс Альфред едва слышно.
― Я бы не смогла потерять Аврору, ― тихо ответила Анна, пододвигаясь к огню. Тонкие языки пламени стлались по камням, и Альфред в отсветах казался удивительно близким и живым.
― Я тоже, ― эхом отозвался Альфред. ― После того, как ты исчезла, я остался в здравом уме только благодаря дочке. И Лешему с Тайгой и Пашей. Они отговорили меня стучаться во все загробные миры подряд, а потом мы с Пашей исходили их вдоль и поперёк. ― Муж на миг замолчал, а затем добавил: ― Я раньше никогда не думал, что мир может быть настолько бесцветным. Без тебя я стал пустым ― одно падение и рассыплюсь в прах.
― Алек, пожалуйста! ― Анна закусила губу, а слёзы полились обжигающими потоками. ― Я так люблю тебя, что не могу… это… слышать… Тебе важно это сказать, а я…
― Аня, прости, прости меня! ― В глазах Альфреда мелькнули беспокойство и боль. Он решительно подсел ближе к Анне, но не коснулся её: наверное, не хотел расстраивать. ― Я столько раз представлял себе этот разговор, что сейчас забыл, каково тебе знать, что мы прожили здесь целую жизнь. ― Он не сказал «без тебя», но Анна поняла.
― Так, значит, Камень Шамана может исполнять желания? ― Она задавала вопросы невпопад, говорила что угодно, лишь бы не захлебнуться слезами, стекавшими на воротник свитера. ― Я видела такой Камень на базе Златы.
― Твоё он исполнил: я к тебе вернулся. Ненадолго, но всё же.
― Как в старых сказках, ― улыбнулась Анна. ― Магия исполняет желания как ей угодно.
― Сейчас магия везде. Болезненная и прозрачная. И пахнет снегом. ― Альфред поднялся. ― Мне пора, Аня. Смело идите к побережью. С вами сила Господина горных дорог.
― Что значат его видения? ― Анна порывисто встала и протянула руку, почти касаясь волос мужа.
― Иногда волшебные миры, иногда прошлое или будущее, ― пожал плечами Альфред. ― Ирина Дорохова разбиралась в этом лучше меня. Иногда я думаю, что в мире без магии она уехала бы в Индию ― она любила тамошние наряды и горы. До встречи, Аня. Я помогу. И пусть укроет цепи следов моих иней. ― Альфред развернулся и пошёл вниз по горной дороге.
Глотая слёзы и не дыша, Анна смотрела, как скрылись за поворотом полы балахона Альфреда. Она сердцем чуяла, что не надо за ним идти, а волчья сущность вторила протяжным воем на стареющую луну.
― То ли даль, то ли высь, то ли смерть, ― прошептала Анна, глядя, как иней сковывал тропинку, будто вылизанную секунду назад огнём. ― До встречи, Алек. ― Сощурившись, она посмотрела вдаль: узкая полоска океана белела на горизонте.
Сиреневые перистые облака, словно отражение вереска, расцветили небо. Бледно-бирюзовые волны Ледовитого океана лизали гальку берега, а голубоватые тонкие льдины крошились у берега. Серый, явно не выдержав ожидания, сбежал вниз по склону, а из-под его ног летели камешки. Оказавшись на берегу, он зачерпнул морской воды и плеснул себе в лицо. Повернувшись к спускавшимся товарищам, Серый произнёс:
― И где обещанные каяки?
― Пока ты лежал в отключке на базе Московкиной, я договорилась с Николаем, ― отозвалась Аврора, шагая по берегу. ― Он сказал, что нас уже давно ждут лодки ― как и всегда после полевого сезона в тундре. Судя по координатам, ― она ткнула в голографический планшет, не ловивший сигнал спутника, но показывающий карту местности, ― это здесь!
Эскимосские каяки ― обтянутые моржовыми шкурами каркасы из плавника³ ― лежали на берегу и пахли так остро, что Анну подташнивало, хотя после завтрака она ничего не ела. У неё заиндевели выбившиеся из-под мехового капюшона волосы, защитные очки запотели, а шарф покрылся снежной коркой. Анна оглянулась и увидела, что Артём с Серым перевернули лодки, а Ева вытащила из-под последнего каяка причудливую старую сеть, сплетённую из сухожилий с подвешенными к ней маленькими вёслами и фигурками птиц.
― Ритуальная сеть Кереткуна, ― произнесла Оливия, помогая Еве расправить сеть. ― Молодцы эскимосы, ничего не скажешь. Да и Николаю надо премию выписать… Лучше с Кереткуном и его женой плыть до ледокола. Ордынцы их побоятся, всё же питается хозяин моря утопленниками и с собой забрать может, если не умилостивить. Не думаю, что команда ледокола проводит ритуалы поклонения: Лелетке-то сдох.
― Вашу мать! ― вскинулся Серый. ― Надо вызывать Кереткуна? И кто это будет делать?
― Я, ― просто ответила Ева, расплетая спутанные косы и освобождая подвешенных на кожаных шнурках умулюхы. Путешественница вытащила из каяка закопчённую лампу.
Серый, Артём, Аврора и Оливия растянули в одной из палаток сеть, а Ева наполнила лампу тюленьим жиром. Теперь оставалось только ждать: жир должен был прогореть до конца, и тогда к отряду явится на помощь приманенный подношениями Кереткун. Анна не хотела думать, какую плату возьмёт хозяин моря. Хотя по легендам он больше помогал людям, защищая от злых духов, и жил в плавучем жилище в океане. От самой Анны требовалось самое главное: увидеть ледокол, который, по расчётам Альфреда и Дорохова, должен быть в море здесь и сейчас.
― Где же Хан? ― пробормотала, ни к кому не обращаясь, Аврора.
― Ты так хочешь его увидеть? ― поддела её Оливия.
― Хочу сломать ему вторую ногу.
Океан перекатывал тяжёлые тёмные валы, а рваные облака затянули небо. Лампа с жиром чадила, от густого запаха не было спасения, но Анна продолжала вглядываться вдаль. Бинокль почти примёрз к пальцам, а от воды тянуло холодом и солью. Расположившиеся на берегу товарищи мало разговаривали, их истощённые, тёмные от мороза и грязи лица казались гротескными масками. Артём и Аврора подняли воротники курток, а Ева пустила по кругу флягу со спиртом. Серый и Оливия сидели в стороне на каяках, держась за руки, и пахли гвоздиками и пыльцой фей-светляков, сопровождавших отряд до гор. Анна не могла поверить, что они прошли этот маршрут. Осталось дождаться Кереткуна, увидеть ледокол и уничтожить Немезиды.
Усмехнувшись, Анна снова посмотрела в бинокль. Сейчас планы не казались невыполнимым, но сомнение глодало: как они вшестером одолеют сто человек команды? Кереткун питается телами утопленников, но сначала ордынцам надо утонуть. Из головы никак не уходил образ Альфреда и его «я помогу». Анна всегда верила мужу, даже больше, чем самой себе. И всем сердцем надеялась, что он не оставит её даже сейчас. Потому что сама договорилась бы с Гасящим, Господом или Дьяволом, чтобы хоть на миг вернуться и помочь Альфреду и Авроре.
От жировой вони и бинокля заболела голова, и Анна хотела оставить эту затею, как вдруг что-то встревожило её, а взгляд зацепился за тёмное чужеродное пятно в бело-сером массиве океанских льдин. Негнущимися пальцами Анна подкрутила увеличение, и у неё перехватило дыхание. Она увидела красно-чёрный ледокол с белыми буквами на борту. Над ледоколом реял розово-сиреневый отблеск, переходивший в перистые облака на низком небе.