Теперь "брат-разбойник" Бойко суетился в центре. Я сперва не мог даже разобрать, кого он играет - центрфорварда или левого края. Он бегал посреди лужайки в своих брюках с кожаными блестящими леями и, наконец, вырвав мяч, повел его в мою сторону, к турнику. Тогда я понял, что "братьев-разбойников" назначили в разные команды и что они играют друг против друга.
Не добежав до ворот шагов пяти, Бойко рванулся вперед, крикнул и хватил по мячу так, что мяч чуть не распоролся. Вертясь волчком в воздухе и задевая траву, мяч пролетел в ворота и, скользнув мимо самых моих ног, подпрыгивая, покатился к часовому, а довольный Бойко, утирая пот с лица, крикнул растерявшемуся голкиперу:
- Поймал зайца?
Картамышев ничего не ответил и, тяжело дыша, помчался в своих тяжелых кованых сапогах вдогонку за мячом к будке часового.
Злой оттого, что ему забили гол, Картамышев возвращался обратно к воротам шагом, опустив стриженую голову.
Бойко, все не отходя от чужих ворот, подсмеивался:
- А еще говорите: мы, мы - сильная команда! А у нас двух игроков недостает, и то голы вам забиваем.
- Кто же вам мешает? Возьмите себе игроков еще! - хмуро ответил Картамышев.
Все игроки, переминаясь с ноги на ногу, нетерпеливо ждали продолжения игры.
- А где ж их возьмешь еще, игроков? - сказал Бойко и оглянулся.
Мне хотелось, чтобы он заметил меня. Но Бойко безразлично скользнул по мне взглядом и, привстав на цыпочки, посмотрел в палисадник. Там, около здания, за кустами подстриженной сирени, читали газеты два курсанта.
- Эгей, Бажура, идите в футбол играть! - крикнул через весь двор Бойко.
- Не хочу! - донеслось из-за кустов.
Я уже знал здесь некоторых курсантов, но попроситься в игру не решался. Ведь я неплохо играю в футбол. Ну позови меня, позови! Я прямо чуть не прыгал на месте от волнения - так мне хотелось играть. А главное - такая подходящая наступила минута, чтобы войти в игру, но она сейчас пройдет, лишь только Картамышев зашнурует мяч. И я следил теперь, как голкипер заталкивал под кожу остаток сыромятного хвостика. Ну вот... хвостик спрятался под кожаной покрышкой. Все, значит, кончено. Картамышев приготовился и, уже подняв перед собою мяч, чтобы бросить его на ногу, искоса глянул на меня. И остановился.
- Слушай, капитан! - крикнул Картамышев. - Возьми вот себе парня. Пусть не скучает.
Бойко медленно посмотрел на меня. Видно было - он колебался. Потом нехотя спросил:
- Эй, хлопчик! Умеешь играть?
- Умею, только не особенно! - ответил я дрожащим голосом, все еще не веря, что меня возьмут в игру.
- Да мы все тут не особенно, - засмеялся Бойко и приказал строго: Беги к воротам. Беком будешь. Понял?
Ну еще бы не понять!
И, задевая босыми ногами влажный подорожник, я помчался к Полевому. Уже пошла игра, и мяч заухал у меня за спиной. Полевой стоял в воротах, наклонившись, и следил за мячом.
- Я буду беком! - крикнул я, подбегая.
Полевой, не глядя, сказал:
- Ладно, становись! - и продолжал смотреть на середину поля.
Я стал перед воротами, поправил кепку и приготовился бить.
Теперь я уже чувствовал себя здесь своим. Если я хорошо сыграю, меня будут брать в игру каждый вечер. Я буду по воскресеньям ходить с командой на широкое поле к провиантским складам. Молодец Бойко, что позвал меня сюда. Важно только играть хорошо. Бить крепко, сильно. Хоть бы мяч сюда кто послал! Но игра по-прежнему шла на центре. Вот Бойко снова повел мяч к чужим воротам. Ему наперерез бросился бек в белых трусах и блестящих сапогах до коленей. Бойко, обманывая бека, придержал мяч. Вот он бьет по воротам. Сейчас будет гол.
Ах, черт! Голкипер Картамышев выручает команду. Он легко взял мяч на носок сапога, и мяч взлетел вверх. Хорошая "свечка"! Мне бы, пожалуй, так не ударить. Я, задрав голову, следил за полетом мяча. Он падает вниз и сразу достается центру чужой, картамышевской, команды, Марущаку. Этот Марущак здорово играет. Видно, как мелькает между игроками его военная фуражка, красно-желтая, с вогнутым лакированным козырьком. Марущак бежит прямо на меня, высокий, тяжелый. Мокрый мяч катится перед Марущаком. Он все ближе, ближе, этот бурый мяч, похожий на ежа. Марущак ударил. Мяч оторвался и, шурша по траве, такой хороший, низкий, мчится на меня.
Сейчас я его...
Я сразу засуетился, запрыгал, подняв навстречу мячу ногу... и промазал.
Полевой не ждал мяча. Казалось, вот-вот будет гол. Но в ту минуту, когда мячу оставалось пролететь до ворот каких-нибудь два шага, Полевой вдруг сразу бросился на землю и принял мяч. И сразу Полевой вскочил и, подбросив мяч, сильно ударил по нему кулаком. Мяч снова полетел на середину.
На белых трусах Полевого зеленело теперь большое круглое пятно. Он стряхнул с трусов стебельки мятой травы и недовольно крикнул:
- А ты не суетись зря. Я думал - ударишь. Зачем ногу задрал?
- Да я нечаянно, - буркнул я.
- "Нечаянно, нечаянно"! - пробормотал Полевой и добавил: - А ты наверняка действуй всегда. Не болтай ногой, когда мяч далеко. Понял? А вот подойдет близко - тогда бей сразу, навылет. И от ворот отойди подальше.
Я, словно меня подстегнули, рванулся вперед, в самую гущу играющих. Навстречу мне снова бежал Марущак без мяча. Противники что-то затевали. Так и получилось. Еще мы не встретились, как их левый край послал Марущаку мяч. Марущак приготовился бить.
"Эх, была не была! - решил я. - Перебьют ноги - ладно". И бросился на здоровенного Марущака. Но он, думая меня обмануть, легким ударом хотел перебросить мяч через голову. Не тут-то было! Оставалась какая-нибудь секунда, и мяч был бы у меня за спиной, но я подпрыгнул и стукнул мяч лбом так, что моя кепка сразу же слетела. Не успел еще я нагнуться, чтобы поднять кепку, как мяч принял Бойко и косым ударом забил гол.
Мяч снова запрыгал по каменному двору к будке часового. Картамышев медленно побежал за ним, а Бойко, улыбаясь, крикнул мне через все поле:
- Так всегда играй. Понял? Пасовка, пасовка!
Я был счастлив. Хорошо, что я ударил головой, а возьми я мяч, допустим, ногами, не получил бы Картамышев гол.