– Смотрите на меня! – командным тоном крикнула Барбара.
Томпсон взглядом поискал поддержки у доктора.
Майкл Джейкобс курил и молчал.
– Посмотрите на меня!
Джеффри Томпсон посмотрел.
– Что вы видите? – спросила Барбара.
– Я… вижу… вас.
– Я вам нравлюсь?
Томпсон сглотнул, попытался не смотреть.
– Вы… такая… голая…
Лицо Барбары – это суровое изваяние из камня – расслабилось.
– Вы ничего не видите, – её голос безуспешно попытался смягчиться. – Перед вами стоит красивая пышущая здоровьем женщина. И я люблю эту женщину, – сказала Барбара.
Её тяжёлые крепкие руки, лишённые какой-либо чувственности, вдруг коснулись шеи, затем стали трогать плечи, грудь, опускались всё ниже.
Томпсон глядел, не мигая, не меняя застывшей позы.
– Видите – я прекрасна. Моё тело – совершенно, в моих артериях течёт любовь. Здесь любовь, и здесь любовь, и тут…
Барбара продолжала касаться частей своего тела. Когда её руки поглаживали складки живота, Джеффри Томпсон обнаружил, что сидит с отвисшей челюстью. Он закрыл рот и сглотнул.
По пути к бёдрам Барбару охватил кашель. Доктор Джейкобс, подносивший к губам сигарету, замер, его лицо резко потемнело, выражая недовольство.
Барбара, в попытках превозмочь буханье, урывками проговаривала, словно мантру:
– Я счастлива… кхм… у меня всё… кх… кх… хорошо… потому что… я… я… кхм… любима…
Кашель стал неуправляем.
Доктор Джейкобс потушил окурок. Окинув глазами Томпсона, он хлёстко хлопнул в ладони. От громкого звука женщина дёрнулась, как от кнута, словно карфагенская христианка перед казнью на арене цирка. Повинуясь команде, Барбара замолчала и принялась целовать свои руки. Затем взяла обвисшую грудь и поцеловала большие, как головки гербер, соски.
Томпсон – до той самой минуты – уже почти уверовал в красоту этой безобразной женщины. Однако теперь, когда эффект был разрушен, он видел перед собой жалкое существо, унижающееся по команде. Ему стало вдвойне не по себе, и он сказал:
– Вы очень красивы, миссис Холлис… Правда.
Барбара остановила представление, поглядела на доктора. У того во взгляде мешались досада с негодованием.
– Вы свободны, – сказал он тихо.
Барбара взяла вещи и скрылась за дверью.
Томпсон в недоумении произнёс:
– Она вышла голой…
– Одевается она ещё хуже, – сказал доктор. – Вы бы точно бросились в море после такого.
Томпсон вдруг просветлел, на его лице блеснула улыбка.
– Признаться, я не знаю, что думать.
– Не мучайтесь. Мысли придут сами. Теперь отдохните. Примите ванну, почитайте. В библиотеке много хороших книг.
Джеффри Томпсон встал.
Доктор Джейкобс отбросил тетрадь каким-то усталым жестом, который словно говорил, что на сегодня достаточно.
Глава 5
После горячей ванны Томпсон уснул.
Было без четверти восемь, когда, пробудившись, он обнаружил себя в кромешной тьме. Томпсон зажёг лампу. В окне была одна чернота, доносились отзвуки далёких волн. К стеклу липли хлопья сыпавшегося снега.
Томпсон оделся и тихо проскользнул на первый этаж.
– Как поспали?
Мужчина дёрнулся. Из другого конца коридора к нему направлялась Сара с корзиной белья.
– Спасибо, замечательно.
– Вы проспали все дневные сеансы и обед с ужином.
Сара обнажила дёсны в улыбке.
«Крокодилий оскал», – подумал Томпсон. Ещё сонный, он от неё едва не шарахнулся.
– Не бойтесь, с голоду не помрёте. Проходите в столовую. Мама вас накормит.
В столовой сидел и доедал таинственное месиво Бульденеж.
– Вот и вы, голубчик! Все уже поели.
Старик подносил вилку ко рту, его рука тряслась, часть бороды и усов окрасилась в цвет еды.
– Ну вот! Потеряли лет десять!
Томпсон занял место напротив.
– Голова болит, – сказал он.
– Главное – измождённость исчезла, а это пройдёт. Ну? Что сказал док?
– Ну, – Томпсон посмотрел на огонь в камине. – Вроде бы я небезнадёжен.
– Это уж точно! Половина суток прошла, а вы ещё не бросились с обрыва. Проживёте полные сутки – считайте, ваше дело в шляпе!
– Вы думаете?
– Уверен, мой мальчик! Доктор знает своё дело.
– Вот и вы, мистер Томпсон.
Голос раздался прямо за спиной.
– Обождите, я принесу вашу порцию.
Когда Барбара исчезла за кухонной дверью, Томпсон наклонился вперёд и сказал почти шёпотом:
– Доктор меня пугает.
– О! Почему? – в ответ прошептал Бульденеж.
Томпсон проглотил слюну и сказал ещё тише: