– Согласен, мистер Уэсткотт производит впечатление чудака, и некоторые его затеи немного экстравагантны. Но, честное слово, поводов для волнения нет. Мы будем поддерживать часы в рабочем состоянии, накопим кругленькую сумму и начнём новую жизнь. – Отец улыбнулся. – Мой хороший друг мистер Смит, владелец часового завода в Кларкенуэлле, обещал мне помощь в поисках подходящего помещения в Лондоне. Только представь: однажды у нас будет своя часовая мастерская!
– Но зачем мистер Уэсткотт вообще собирает часы? И разве не странно, что сам он при этом живёт на одном этаже с прислугой?
Отец вздохнул:
– Ну хватит, Хелена. Прошу тебя, больше никаких вопросов. Мы должны проявлять вежливость и не совать нос в чужие дела. Это очень важно. Завтра утром мне потребуется твоя помощь. В коллекции мистера Уэсткотта больше часов, чем я думал, и, боюсь, одному мне не справиться. Напольные часы нужно заводить раз в восемь дней. Хронометры поменьше придётся осматривать каждый день. Необходимо составить подробный список действий и расписание. – И разговор погас, как залитый водой костёр.
Отец задвинул чемодан под кровать Хелены и направился в свою спальню, чтобы взять записную книжку и чемоданчик с инструментами.
– Перед ужином мне надо хотя бы бегло осмотреть коллекцию и определить объём работы. – Он вышел, даже не попрощавшись.
– Хиккори-диккори! – крикнул Орбит, наклоняясь с жёрдочки за насыпанными в медную миску семечками.
Хелена просунула через прутья палец и погладила сине-зелёные перья хвоста.
– Мама, мама, мама! – заверещал попугай. То же самое произнесла про себя Хелена.
Закусив нижнюю губу, дочь часовщика взглянула на дверь. Шаги отца удалялись по коридору в сторону лестницы.
– Мама любит Хелену. Мама любит Хелену, – прошептала девочка птице.
Орбит посмотрел на неё несколько мгновений и нахохлил перья на шее.
– Мама любит Хелену. Мама любит Хелену, – тихо повторила его хозяйка.
– Мама-любит-Хелену-мама-любит-Хелену, диги-дон-диги-дон-диги-дон, – проговорил Орбит, раскачиваясь из стороны в сторону в такт словам.
У Хелены болезненно сжалось сердце и глаза наполнились слезами. Какая глупость! Упрашивать попугая повторять фразы, которым мама терпеливо учила его часами, было всё равно что ковырять открытую рану. Но девочка не хотела, чтобы Орбит забывал эти слова. Его щебет живо воскрешал в памяти картины прошлого: как амазон гордо стоит на подлокотнике мягкого кресла в гостиной, а мама, улыбаясь, умасливает его произнести какое-нибудь предложение или считалочку. «Иногда мне кажется, что этот замечательный попугай – часть меня самой», – часто говорила мама, кормя Орбита кусочками яблока.
Хелена села на пятки и потёрла усталые глаза. Так же как и отец, она изо всех сил пыталась преодолеть горечь утраты, но опасалась, что Орбит забудет всё, чему его научила мама. А это равносильно тому, чтобы снова потерять маму, то есть совершенно невыносимо.
Ровно в половине седьмого вечера Хелена набросила на клетку с Орбитом зелёно-коричневое лоскутное покрывало (мама намеренно выбрала эти цвета, «чтобы напомнить ему о верхушках деревьев») и стала спускаться по лестнице. От поднимающегося из кухни запаха в животе у девочки заурчало. Она остановилась и втянула в себя воздух. Какое-то лёгкое и свежее блюдо. Ладно, по крайней мере повариха у мистера Уэскотта достойная.
Хелена остановилась на втором этаже и заглянула в полуоткрытые двери. Стэнли не преувеличивал, когда говорил, что коллекция занимает все без исключения комнаты в доме. Распахнув от удивления глаза, девочка смотрела на лишённые мебели помещения, заполненные самыми различными часами, стучавшими и тикавшими на все лады. Часы-фонари (их название говорит само за себя), дорожные (небольшие, похожие на ящички, с ручкой для переноски), скелетоны (через стеклянный купол виден весь механизм), настольные (с короткими маятниками) – и над всем этим изобилием возвышались похожие на башни многочисленные часовые шкафы, с длинными маятниками и с резьбой вокруг циферблатов (судя по их количеству – самый любимый хозяином тип приборов для измерения времени).
Хелена вошла в комнату с восемью напольными часами. Между ними кое-где проглядывали сиреневые обои с рисунком в виде глициний. Девочка предположила, что когда-то комната была спальней, и, похоже, довольно нарядной. Хелена постояла около каждых часов в отполированных до блеска тёмных деревянных корпусах. Было очевидно, что о часах хорошо заботились. Маятники отстукивали разный ритм, нестройное «тик-так» сливалось в оглушительный гвалт.