Но оказалось, что спектакль ещё не начинался. Саша сразу поняла, что за ширмой что-то случилось, и поспешила на помощь.
— Саша, беги скорей к нам домой — мы, кажется, забыли там Петрушку! — свистящим, трагическим шёпотом взмолилась Муся.
— Хорошо, — торопливо согласилась Саша. — А своего я оставлю тут. Можно ему пока побыть у вас?
— Мусенька! — И голова Олега показалась за ширмой. — Мусенька! Идея!
Но Муся уже поняла его. Она схватила Сашиного Петрушку и быстро оглядела его своими круглыми глазами.
— А сумеет? — шёпотом спросила она у Саши.
— Он сумеет, сумеет! — торопливо зашептала сразу всё понявшая Саша. — Я ему показывала! Мы играли всю вашу пьесу!
У Петрушки даже дух захватило от волнения… Но вот уже на нём костюм тракториста. И Мусина рука ставит его на ширму…
— Здр-расьте! — кричит Петрушка. — Вы не видели мой тр-рактор-р?
Его встречает хохот зрителей, и сразу же несколько голосов предлагают ему взаймы своего «коня». И Петрушка отвечает им, острит, каламбурит, и скачет, и юлит, и рулит, и спорит с сусликами, и дерётся с медведем. Вот это жизнь!
А Саша с замирающим сердцем стоит за ширмой, в глубине её, чтобы не мешать Мусе. Туда, в публику, она не может сейчас пойти: она слишком волнуется за Петрушку.
Но всё идёт прекрасно. Зрители в полном восторге.
И даже Муся, строгая Муся, довольна.
— Молодец! — говорит она Петрушке после окончания спектакля. — Я бы тебя взяла в наш театр, да, боюсь, Саша не отдаст.
— Берите, — грустно говорит Саша. — Пока не найдётся ваш Петрушка… — тихонько добавляет она.
Глава шестнадцатая
УЧЁНЫЙ ПЕТРУШКА, ИЛИ НОЧЬ РАЗМЫШЛЕНИИ
Сначала было совершенно темно. Попискивала какая-то птаха. Осторожно шуршали ветки. Петрушка, лежавший под кустом, на холодной земле, вздыхал и тосковал.
В этот момент холодная лягушка прыгнула Петрушке на руку.
Его так небрежно и неуважительно потеряли. То, что они торопились, не могло послужить им оправданием. Торопливость хороша только при ловле мышей, а не в искусстве. Конечно, искусство требует жертв, и он готов принести их. Но нужна ли эта жертва, целесообразна ли она?
Так размышлял Петрушка, лёжа под кустом, на холодной земле.
Все эти и другие давно известные изречения приходили в его голову не случайно. Дело в том, что Петрушка этот был не простой, а учёный. В течение долгих лет его работы в театре он сопровождал Олега и Мусю во всех их странствиях, бывал вместе с ними на всех диспутах и конференциях и набрался там такой учёности, что сам себе удивлялся.
Лёжа сейчас в холодной тени куста, Учёный Петрушка размышлял о судьбах кукольного театра и о том, нужен ли сегодня театр Петрушки.
«Я устарел! — думал он с гордостью, упиваясь этими печальными словами. — Я уже никому не нужен».
В этот момент холодная лягушка прыгнула на его руку, но Петрушка даже не заметил этого. Когда он думал о себе, он больше ничего не замечал.
«Однако истинное искусство не стареет, — продолжал он размышлять. — Стало быть, я ещё не устарел. Искусство вечно. Они не понимают этого…»
«Они» — это были Олег и Муся, которых Учёный Петрушка презирал. Они почти никогда не участвовали в диспутах. Они только молча слушали, иногда робко вставляя словечко, а потом брали на плечи свои мешки и снова отправлялись в поход.
И его, учёного, умудрённого артиста, не выносившего громких голосов и резких движений, — его тащили, как какую-то кладь, иногда даже вниз головой, трясли в вагонах, а потом выпускали на сцену и заставляли потешать невежественных зрителей. Что понимали они в искусстве?
Так размышлял Учёный Петрушка.
А на небе появилась луна. Она вышла из-за облака, огромная, рыжая, почти театральная в своей немыслимой, фантастической красоте.
И в тот же миг лунная дорожка пересекла дорогу, засветились капли росы на кусте, и ещё чернее стало тёмное, холодное ложе Петрушки.
— Искусство требует жертв, — шептал он. — Судьба истинного актёра всегда такова… Да, такова…
— Ква! — ответила ему обрадованная знакомыми звуками лягушка. — Ква!
Из всех рассуждений Учёного Петрушки она поняла и усвоила только это.
«Да, истинное искусство всегда остаётся непонятым! — горестно и удовлетворённо подумал Учёный Петрушка. — Такова судьба искусства. Да, такова!»
— Ква! — подтвердила лягушка.
Глава семнадцатая
НЕПОХОЖИЕ ДВОЙНИКИ
Саша долго не могла уснуть в эту ночь. Вечером Клавдия Григорьевна отчитывала её за самовольную отлучку из дому, за нарушение расписания…
Но как ни боялась Саша тётки, она её почти не слушала.
Другое занимало и огорчало её: Петрушки не было дома! Он вместе с другими актёрами передвижного театра Мосэстрады был упакован и приготовлен к отъезду. Завтра рано утром Олег и Муся уезжают в другой посёлок — в трёх километрах отсюда. По плану своей работы, утверждённому в самой Москве, они не должны задерживаться долго на одном месте. Они должны обслужить за время своей поездки как можно больше строительных и полевых бригад.
С этим планом нельзя было не согласиться, нельзя было не подчиниться ему. Но Саше так грустно было расставаться с Петрушкой! Правда, Олег и Муся обещали вернуть его, как только они найдут своего премьера. Но как они могли найти его теперь — ведь они уезжали!
Надо было во что бы то ни стало помочь им и разыскать пропавшего актёра.
Саша не хотела больше нарушать расписание Клавдии Григорьевны. Поэтому она утром рассказала тётке обо всём и попросила разрешения пойти на поиски.
— Вот видишь, Александра, к чему ведут твои нелепые увлечения! — сказала Клавдия Григорьевна, укладывая в портфель бумаги. — Теперь ты столько полезного времени потеряешь зря.
И Клавдия Григорьевна ушла, очень недовольная. Но разрешение всё же было дано, и Саша отправилась на поиски. Она всё утро бродила по посёлку, заглядывала во все канавки и вдруг увидела Крикуна, который, удивлённо скосив круглые глаза, рассматривал что-то под кустом.
«Вот куда забрёл! Хорошо, что я увидела», — подумала Саша и подошла к петуху. И тут она заметила под кустом Учёного Петрушку.
— Молодец, Крикун! — обрадованно сказала Саша. — Всё-таки и ты бываешь молодцом, — похвалила она ещё раз петуха, и Крикун оглушительно кукарекнул в ответ и шагнул к Петрушке.
А тот лежал под кустом весь мокрый от росы, и вид у него был обиженный и недовольный.
Саша принесла его домой и посадила на крыльцо — сушиться. И тотчас же около крыльца появился Крикун.
Петух не очень-то разбирался в науке и принял сначала Учёного Петрушку за простого.
Но, когда он подошёл к Учёному Петрушке и дружески приветствовал его, тот ничего не ответил.
Крикун удивился и тут только заметил, что это был другой Петрушка.
— Крикун! — представился он.
Но Учёный Петрушка опять ничего не ответил.
Крикуну стало не по себе, и он смущённо отошёл.
— Как нехорошо! — сказала Саша, видевшая из окна всю эту сцену. — Ведь он нашёл вас…
Она сказала Учёному Петрушке «вы» и, заметив это, очень удивилась. Но сказать ему «ты» она почему-то не могла.
А Учёный Петрушка и ей ничего не ответил, и больше с ним никто не разговаривал.
Особенно неприятно было Саше то, что это двойник её милого Петрушки. «Странно как, — думала она. — Ведь этот Петрушка очень похож на моего. И голова такая же, и рот до ушей. Но мой смеётся весело, а этот как-то неприятно. Отчего это? Нет, этот совсем другой, — утешала она себя, поглядывая искоса на сохнувшего Петрушку. — Я с ним больше никогда и двух слов не скажу».