В прошлой жизни, когда Амара еще принадлежала Феликсу, Филос сам рассказывал ей, что у Руфуса есть вторая любовница. Тогда Филос уверял Амару, что интрижка с рабыней ничего не значит для его господина, и оказался прав.
— Клянусь, — отвечает Филос. — Он очень огорчился, что не сможет увидеться с тобой.
Амара облегченно выдыхает. Филос отступает назад, собираясь уйти.
— Не хочешь чего-нибудь съесть? — выпаливает Амара, не желая оставаться одной.
— Здесь? — изумленно спрашивает Филос.
Они пристально смотрят друг на друга; у Амары от смущения начинают гореть щеки. Филос вновь заговаривает приглушенным голосом:
— Ты знаешь, что я не могу. Какой раб станет есть еду своего господина в его же столовой?
«С его же любовницей», — мог бы добавить он, но не стал.
— Ты прав, — отвечает Амара. — Прости.
В воздухе повисает неловкое молчание; Амара не двигается с места, Филос замер в дверях. Амаре кажется, что Филос так же одинок, как и она, несмотря на все его призывы к соблюдению пристойности.
— Если желаешь выпить в саду, — медленно выговаривает Филос, будто бы прощупывая почву, — я мог бы ненадолго задержаться и рассказать тебе, как у господина прошел день. Думаю, эконом может себе это позволить.
Амаре неясно, в шутку или всерьез Филос произнес последнюю фразу. Раньше они общались очень непринужденно. Амара до сих пор помнит, что он сказал ей, когда однажды вечером забрал из борделя и повел к господину. «А ведь рабом быть непросто, да? Когда ты молод, тебя имеют, когда ты стар, тебя имеют с двойной силой».
Воспоминание о том, как бранился Филос, заставляет Амару улыбнуться.
— Прекрасно, — произносит она, взяв два винных бокала и знаком попросив Филоса захватить кувшин.
Амара проходит через сад, Филос следует за ней. Портрет Дидоны скрывает тень. Они садятся на каменную скамью. Их разделяют бокалы и кувшин, а еще довольно большой промежуток, оставленный Филосом, который старается занимать как можно меньше места. Филос, как Амара и предполагала, отказывается от вина.
— Так что же Руфус с Гельвием обсуждают сегодня? — спрашивает она.
— Празднества, — отвечает Филос. — Руфус предложил устроить после кампании представление в театре. Гельвий не прочь сэкономить, но ему совсем не хочется, чтобы его имя забылось.
В этом году Гельвий участвует в выборах на должность эдила Помпеев и почти не сомневается в своей победе. Должность эта не только управляющая, но и символическая, и избранным эдилам полагается тратить собственные деньги на бесплатные развлечения для народа. Руфус подумывает заявиться на выборы в следующем году и хочет заранее найти единомышленников.
— Разве они оба не могут присвоить себе лавры? — удивляется Амара.
— Я уверен, что все к этому и идет, — отвечает Филос. Протянув руку к кустарнику, растущему у скамьи, он срывает и растирает пальцами его ароматный стебелек. Тимьян. Вдохнув этот запах, Амара тут же переносится в детство и видит отца, который из трав, горячей воды и меда готовит лекарство от кашля. «Хорошо для пищеварения. И от меланхолии помогает». Филос рвет стебелек на мелкие кусочки, бросая их на землю.
— Как успехи с арфой? — спрашивает он.
— Друзилла считает, что мне нужно попросить арфу у Руфуса, и тогда я смогу заниматься дома, — отвечает Амара. — Но мне не верится, что однажды я научусь хорошо играть. — Она отпивает из бокала, чувствуя, как вино наполняет ее теплом. — А после урока я видела Примуса. Он учил буквы в саду.
— О! — восклицает Филос. — Помнится, я в детстве тоже этим занимался. В родительском доме.
Вечереет, но еще достаточно светло, и Амара видит, что эти воспоминания вызывают у Филоса улыбку. Он наконец оставил стебель тимьяна в покое.
— Ты когда-то был свободным? — спрашивает Амара. Удивление ее так велико, что она задала личный вопрос. Она была совершенно уверена, что Филос родился рабом.
— Нет, я всегда был рабом, — отвечает он. — Но образованным.
Амара всматривается в Филоса: ей хочется узнать больше, не проявляя излишнего любопытства. Филос вновь расплывается в улыбке. Амара понимает, что ему приятна ее заинтересованность; его серые глаза светятся озорством. Теперь он больше походит на Филоса из воспоминаний Амары о времени, когда они были настоящими друзьями.
— Муза, скажи мне о том многоопытном муже, — Филос переходит на греческий, — который долго скитался с тех пор, как разрушил священную Трою, многих людей города посетил и обычаи видел, много духом страдал на морях.