– И хорошо, и скверно, девочка моя. Ну-ка, скажи сама, почему хорошо и почему скверно.
– Хорошо то, что она все же испугалась и побоялась тронуть. Плохо, что она теперь меня особо невзлюбит и будет строить гадости.
– Что она тебе не спустит и затаит злобу, будь уверена. Ах, эта подлая душа!
Строит из себя святошу, но, между прочим, сама не без греха.
– О чем ты, Ма?
– А, я забыла, что ты всего неделю у нас! Дело в том, что вдовушка путается, и уже давно, с майоралем Давидом. Это тянется едва ли не с тех пор, как ее в рваной юбке прислал сюда дед сеньоры присматривать за порядком. Их застала вместе Энрикета, та, что прислуживает Давиду, она, дуреха, прибежала за приворотным зельем, думала, что поможет! Энрикету я отправила ни с чем, потому что не люблю морочить голову людям, если от этого никому никакой пользы. А вдовушка взяла с тех пор себе большую власть, потому что хозяина часто не бывает, а хозяйка ее слушает. Но это пока сеньор не знает, что белая дама ложится в постель к цветному. Он этого не потерпит, и не потому, что такого строгого нрава – боже упаси, а просто это хорошая причина выставить тетушку из дома – снова ходить в рваной юбке. Ей этого, конечно, не захочется; так что ты держи туза в рукаве до поры и не бойся.
– А Давид?
– Не путай дело с безделицей: без него в усадьбе не обойдутся, он ведет все дела, и к тому же хоть цветной, но родня поближе, чем госпожа троюродное наплевать. Давай-ка, девочка займемся сейчас тобой.
Старуха, пошарив по полкам, поднесла к огню маленькую завязанную торбочку.
Протянула ее мне:
– Доставай!
Не совсем понимая, чего она от меня хочет, я запустила руку вглубь и достала горсточку семян мараньона. Обдулия покачала головой и велела выложить их на плоский камень.
Семян оказалось пять.
– Это пятеро мужчин, которые будут в твоей жизни.
– Зачем мне столько, Ма? У меня один на уме.
– Мало ли что на уме у тебя! Вот он тот, о ком ты думаешь, ты первым выложила его на камень. А этот второй, недозрелый и с червоточиной; он, видно, будет с тобой против твоей воли и доставит немало неприятностей. Это судьба! Он тоже по-своему будет тебя любить, как он это понимает. Остальные будут крепкими людьми… хотя с одним из них ты станешь долго враждовать. Да, крепкие орешки… и все они объявятся скоро, кроме последнего: видишь, как далеко он от остальных? Сплети шнур из своих волос и нанижи их: это часть твоей судьбы. Если ты кого-то любишь, ты непременно отдаешь часть своей силы. И чем больше отдаешь, тем сильнее становишься от этого. Если кто-то любит тебя – пользуйся их силой, потому что им от этого лишь прибавится.
Так-то! Не бойся того, что ты дочь кузнеца. Невзгод в жизни хватает у всех. Ты все одолеешь; ты оправишься от всех ран и будешь жить долго.
Тут-то я и спросила унгану, что означают разноцветные ореолы вокруг людей – блики, пятна и полосы. Долго расспрашивала меня старуха, долго качала головой.
Наконец сказала:
– Это не болезнь, дочка, это редкий дар, а ты не знала, как им пользоваться.
Каждый человек имеет свой цвет или цвета, и по их сочетанию можно определить, каков он есть. Красный, к примеру, цвет означает сладострастие, синий – цвет страдания, голубой – обращение мыслями к небу. Каждый цвет имеет свое значение, как и каждое сочетание цветов. Пусть даже пятна и полосы перестанут явно мелькать у тебя в глазах – ты всегда увидишь их, если присмотришься. А можешь просто смотреть на человека и понимать, кто он в глубине себя, и тогда будешь знать, что с ним делать. Это не детская проделка со шнурочком! Этот дар – большая сила, ты должна верить себе и не давать никому сбить тебя с толку.
Только будь осторожна и блюди равновесие этой жизни, девочка! Больше я ничего тебе не скажу.
Однако это была не последняя наша беседа. Одиннадцать дней запомнились постоянным недосыпанием. Обдулия объяснила подробно значение каждого цвета и оттенка, места расположения на человеческой фигуре и многие другие вещи, о которых не стану говорить. Зачем? Кому дано, тот знает.
Много велось странных, чудных разговоров, о делах земных и небесных. Иные боги, чтимые здесь, пришли из наших краев. Тут поклонялись Йемоо – под именем Джемайи, знали Огуна – воителя, Обатала – небесного бога, Шанго – бога-кузнеца, Олокуна – бога морских вод. Но я не слыхала раньше об Элегуа, хранителе судеб, о Легба, покровителе дорог и перекрестков, боге открытых дверей и путей, о пестром змее Дамбалла, о Самди, повелителе кладбищ, о премудром целителе и травнике Лоа. Им не было числа, и все мирно уживались по одной крышей. Мало того, бывало часто, кто-то из ориша (и мужские, и женские боги именуются одинаково этим словом) представал в нескольких лицах, оборачиваясь то мужчиной, то женщиной, или двое-трое воплощали один и тот же образ в самых невероятных сочетаниях, божества йорубанские, конголезские, в меньшей степени племен мандинга, фона и апапа, соответственно тому, откуда привозилось больше всего народа. А привозились эти божества на землю, где господствовал католицизм, и потому все святые и сам бог-отец вкупе с Иисусом тоже принимали участие в этом маскараде, и до того увлеченно, что самая глухая чертовщина не обходилась без символа креста и святой воды. И разобраться в соответствии лиц, имен и божественных обязанностей было положительно невозможно: кто есть кто и кто за что отвечает.