— Знаете зеленый дом на площади?
Кто же в роте не знал этого дома? А Павлов даже побывал в нем.
И он рассказал командиру роты и про подвал и про то, как обещал его обитателям «прогнать ирода».
— Придется сходить туда еще раз, — сказал Наумов. — После боя там что-то тихо стало… Непонятно. Комбат приказал разведать. Дело для тебя, Павлов, самое подходящее. Бери людей сколько надо и действуй. Не впервой. Да поторопись, пока луны нет…
Так вот она, «работенка»!
Павлов попросил себе в помощь только троих. Прежде всего Александрова и Черноголова. Здорово действовали они тогда в тылу у врага. А третьим — Глущенко, с которым Павлов подружился еще за Волгой.
Обычная подготовка: вычищен автомат, все лишнее из карманов долой. Вот только табаку и спичек не забыть. И уж, конечно, дисков, гранат побольше.
К назначенному часу на разрушенной мельнице появился Жуков. Он решил лично проводить разведчиков.
Как всегда, комбата сопровождал связной Формусатов — кряжистый парень с добродушным лицом в рябинках.
Формусатов стал дружить с Павловым еще с той горестной весны, когда приходилось отступать из-под Харькова. За время скитаний он полюбил Павлова — колхозного паренька с характерным новгородским говорком. Бывало долгими солнечными днями, отсиживаясь в каком-нибудь заброшенном сарае, они не спеша рассказывали друг другу о себе, о мирной жизни.
Павлов вспоминал родной Валдай, детские и школьные годы…
Припомнилось ему, как много лет назад в помещении правления колхоза кто-то повесил осоавиахимовский плакат об авиации.
Ребята подолгу глядели на плакат, и в их воображении рисовались волнующие картины… Вот они совершают героические перелеты куда-нибудь далеко-далеко — на край света; вот они спасают затерявшихся в северных льдах участников полярных экспедиций… Слава о героях разносится по всей стране… Но они скромны, они готовятся к новым, еще более удивительным перелетам… И лишь выбрав свободный денек, навещают своих односельчан. Серебристая машина, распластав огромные крылья, делает над Крестовой несколько приветственных кругов. К восхищению детворы, самолет садится на выгоне, и летчики виртуозно подруливают прямо к дверям своей старой школы…
А вскоре по деревне пронесся слух, что на Валдае появился какой-то диковинный самолет без всякого мотора. Ребята постарше и порасторопнее растолковали «недомеркам», что это планер.
Вот с той поры и завладело Павловым неодолимое стремление летать. Когда пришла пора идти в армию, призывная комиссия уважила его просьбу и направила в авиацию. Казалось, сбылась мечта: молодой боец прибыл в авиационное соединение и уже видел себя за штурвалом боевой машины. Но вышло совсем иначе. Он попал в хозяйственный взвод.
Однажды Павлов неохотно, но все же рассказал Формусатову о нелепом происшествии, в результате которого отменили его назначение в школу младших авиаспециалистов.
— Тогда мы, молодые солдаты, проходили карантин на авиабазе и усиленно занимались строевой подготовкой. И был во взводе один парень, который все время ступал не в ногу. Я шел как раз за ним. Несколько раз я негромко говорил ему, чтоб он сменил ногу, и всякий раз только получал замечания за разговоры в строю. А в очередной перебранке сам не заметил, как с ходу наступил ему на ногу. Он как заорет: «Павлов толкается!» — и так сильно заковылял, что сержанту пришлось удалить его из строя. А меня за недисциплинированность направили не в школу, а на склад вещевого снабжения.
Этот рассказ сильно развеселил тогда Авагимова и Формусатова. Впоследствии, если Павлов спорил о чем-нибудь, они не упускали случая подтрунить над ним, напомнить, чем окончилась для него перебранка в строю…
Провожая друга в опасную разведку к зеленому дому, Формусатов по какой-то странной ассоциации вспомнил рассказанное тогда в степи. И вдруг почувствовал, что его охватывает тревога за товарища; ему страстно захотелось быть рядом с Павловым, чтобы в трудную минуту оберегать его, как он оберегает комбата…
Заместитель командира третьего батальона капитан А. Е. Жуков (справа) и адъютант батальона старший лейтенант И. С. Соловьев.
Фото С. Лоскутова.
Одна за другой взвиваются четыре красные ракеты. В не умолкающий ни на минуту гул вливаются новые раскаты. Это артиллерийский огонь. Под его прикрытием разведчики отправляются в неведомое.
Проходят долгие тридцать минут.
Немцы, потревоженные внезапным артиллерийским налетом, усиливают активность. Теперь пулеметные очереди почти не смолкают. Учащаются разрывы мин. Стоит такой грохот, что трудно разобраться, откуда ведется стрельба, и уже совсем невозможно понять, что происходит в зеленом доме. Не те ли четверо разведчиков ведут бой?