Выслушав доклады, он дал указания по укреплению опорных пунктов и отдельных огневых точек.
О «Доме Павлова», одном из главных опорных пунктов полка, разговор на совещании был особый.
Дело в том, что было отмечено несколько случаев, когда немцы обстреливали дом зажигательными снарядами. Защитников дома это не застигло врасплох, и с зажигалками они боролись успешно. Но все же надо было быть готовыми к неожиданностям. Ведь мог возникнуть пожар такой силы, что его не загасить. Именно на случай большого пожара командир полка и приказал вынести оборону за пределы дома, а для этого соорудить дерево-земляные огневые точки, которые сообщались бы с домом тоннелями.
С КП полка капитан Жуков сразу же отправился в «Дом Павлова».
За короткое время люди успели здесь обжиться, и странная картина представилась Жукову. Как будто драмкружок ставил пьесу из времен гражданской войны и украсил сцену всей мебелью, какая была под рукой. Посреди просторного подвала были составлены два обеденных стола, раздвинутых на всю длину и накрытых собранными из многих квартир клеенками разного цвета и разной величины. Это был арсенал: на столе лежали боеприпасы и оружие.
В глубине подвала у стены стояли две кровати. Здесь люди поочередно отдыхали. Поближе к выходу, на большом письменном столе, находился телефонный аппарат, соединявший дом с ротой. Стол окружало несколько венских стульев, а на самом почетном месте высилось кожаное кресло с высокой спинкой из черного дерева. «Трон» притащили откуда-то с верхнего этажа.
Рядом, на отдельном столике, — патефон. Первое время к нему имелась единственная пластинка — на одной стороне «Степь да степь кругом», а на другой «Утес». Но потом кто-то обнаружил в одной из квартир целую коробку пластинок и репертуар патефонных концертов значительно расширился.
У стены примостился еще один столик с большим, чуть не двухведерным самоваром. Его преподнес защитникам дома кто-то из жильцов. Самовар большей частью усердно шумел, и бойцы, урвав свободную минуту, забегали сюда глотнуть горячего «чайку» — так называли кипяток без заварки…
Капитан Жуков застал людей в обычных хлопотах. Затишье обманчиво, и поэтому Афанасьев с Вороновым удвоили бдительность у пулеметов, Чернушенко бодрствовал у своих «бобиков» — минометов, а Павлов с Сабгайдой находились то на одном посту, то на другом.
Жуков — его сопровождал неотлучный Формусатов — первым делом направился в дровяник, во взвод Афанасьева.
— Как, Воронов, пулемет — действует?
— В полной исправности, товарищ капитан!
— Дай-ка тройку очередей вон по тому дому.
Пулемет стрелял безотказно. Точно так же комбат проверил огонь бронебойщиков и минометчиков.
Вернувшись в «штаб» — так громко именовалась часть подвала, где стоял телефон, — Жуков собрал всех офицеров и сержантов — Афанасьева, Чернушенко, Павлова, Воронова и Сабгайду, а также тех из бойцов, кто мог ненадолго отлучиться со своего поста, обрисовал им обстановку и приказал немедленно заняться наружной линией обороны. Тут же определили места, и работа закипела.
В дело включились полковые саперы. В отдельные дни на помощь приходили бойцы из специальных подразделений, из штабной охраны. Разумеется, и жильцы подвалов не оставались безучастными. Как и прежде, большую активность проявляла Тимкина молодежная бригада: ребята переносили выкопанную землю (ее теперь было так много, что несколько комнат на первом этаже оказались засыпанными под самый потолок).
— Строим метро, — шутил Илья Воронов. Он распоряжался в тоннеле, который копали пулеметчики.
С балагуром Вороновым состязался не менее острый на язык круглолицый большеглазый солдат Свирин. Он был старше всех по годам, имел два ранения еще в гражданскую войну и пользовался всеобщим уважением. Товарищи величали его не иначе как по имени и отчеству: Иван Тимофеевич. Ухмыляясь в свою рыжеватую бородку, которую он отпустил на фронте, пулеметчик бывало «выговаривал» Воронову:
— Как же так получается, товарищ командир? У меня сын твоих лет, а ты мной командуешь… Как ты говоришь? Как медные котелки? Да?
Свое любимое выражение «медные котелки» Воронов употреблял при всяком случае, и пусть не всегда это было к месту — все равно прибаутка всем нравилась.
— Зато, — отвечал Воронов, — окончится война — вы поедете домой к бабке, а нам, молодым, еще — дай господи! — пахать и пахать, как медные котелки…
Тоннели рыли по всем правилам. На глубине двух метров под каменной одеждой площади были выкопаны укрепленные подпорками проходы шириной в метр; высота была достаточной, чтобы человек, согнувшись, мог быстро передвигаться под землей.