Хирург, оперировавший развороченную у самого плеча руку, понимал это.
— Чижик перевязывала? — спросил он. — Вижу, ее работа! Вернетесь — подарите ей пуд шоколаду. За спасенную руку — право, не дорогая цена…
Она действительно спасла комбату руку, но все же ему пришлось пролежать в медсанбате целый месяц.
Выписавшись, Дронов переправился в сумерках через Волгу. Когда он появился на сталинградском берегу, уже совсем стемнело.
Верный ординарец вел Дронова на командный пункт батальона, тщательно прибранный к возвращению хозяина. Но тот, видимо, не спешил «домой».
— Веди в полк, — коротко приказал он Формусатову.
Формусатов растерянно посмотрел на комбата и нехотя свернул влево, в траншею, ведущую к штабу полка.
— Залатали? — приветливо встретил Дронова командир полка. — Очень кстати вернулись, Виктор Иванович, очень кстати.
С места в карьер полковник начал объяснять ему обстановку. Противник усиливает нажим. Сильнейшие бои идут в районе заводов. Тракторный пришлось отдать…
Об этом Дронов слышал еще на переправе. Пламя пожарищ было видно даже в медсанбате.
Елин продолжал. Жмет немец и на участке полка. Только недавно с трудом отбились в «Доме Павлова». Эту кость в своем горле противник в покое не оставит. Значит, задача третьего батальона…
— А теперь попьем чайку, Виктор Иванович? — пригласил Елин в заключение. — В честь возвращения. А?
Дронов смущенно поблагодарил — он торопился к своим. Полковник не стал задерживать.
Было еще не поздно, когда Дронов появился наконец в батальоне. На командном пункте он застал Жукова.
— Богато живете, — одобрительно оглядываясь, заметил комбат.
Стараниями Коли Формусатова просторный подвал разрушенной тюрьмы принял и вправду комфортабельный вид. Все помещение довольно хорошо освещалось несколькими лампами, сделанными из снарядных гильз.
— Это он все мастерит, — кивнул Жуков на ординарца, уже хлопотавшего вокруг банок с консервами.
Тем временем в штабе начал собираться народ. Пришел Кокуров, а когда весть о возвращении комбата распространилась, появились Наумов, Дорохов, Авагимов, Маруся Ульянова…
Вернись командир батальона из госпиталя в другое время, разговор затянулся бы до утра. Но сейчас немец жмет, и «сабантуй» может повториться каждую минуту.
Командиры рот коротко доложили обстановку. Дронов решил немедленно осмотреть оборону — и на мельнице, и в «Доме Заболотного», и в «Доме Павлова».
Начали с мельницы.
В сопровождении Авагимова и Формусатова комбат прежде всего обошел три вынесенных вперед пулеметных гнезда. Их огонь достает и до «Молочного дома», что через площадь, и до верхних этажей Дома железнодорожника, и до Г-образного дома.
— А тут братья Карнаухи, — сказал Авагимов, проводя Дронова по боковой траншейке в окоп. — Земляки того Глущенко, что вместе с Павловым дом разведывал.
Капитан хорошо помнил этих уже не молодых солдат. Шестеро «старичков», земляков-ставропольцев, прибыли в батальон одновременно. Все попросились в одну роту.
В просторном окопе поеживался у ручного пулемета Тимофей Карнаухов. Его двоюродный брат Семен, потягивая самокрутку, лежал на дне окопа. Увидев начальников, солдаты подтянулись.
— Ну, как, дружки-землячки, — вышибаем из Гитлера дух? — спросил Дронов, заходя в окоп.
— Вышибаем, товарищ капитан, — Ответил за обоих Тимофей. — Только дух в Гитлере дюже тяжелый, никак не вышибешь…
— Правильно говоришь, дружок, сильно тяжелый. А вышибать все же на́м придется, никому другому…
Слабый свет ракеты, медленно опускавшейся где-то вдали, достиг и этого окопа. Наметанный глаз Дронова отметил здесь полный порядок. Проверив пулемет, комбат отправился дальше.
Но вот на мельнице осмотрено все. Дронов остался доволен. Молодец Жуков, управился. Видать, хлебнули тут, пока он отлеживался на чистых простынях…
Все же дотошный хозяин не мог оставаться спокойным, пока не осмотрел каждый закуток. Приметив, что еще какие-то траншеи тянутся вдоль тыловой стороны мельницы, выходящей к Волге, Дронов завернул и туда. На развилке неглубокая узкая траншейка резко отличалась от всех остальных. Пробраться здесь можно было разве только ползком.
— Это к водоему, — объяснил Формусатов. — Жильцы из «Дома Павлова» здесь по воду ходят. Да вот как раз и они. Только часовой, видать, не пускает…
Слышался приглушенный разговор.
— Мы из «Дома Павлова», — утверждал уверенный женский голос.
Другой голос был упрямый: