- Я молчал!
Гудрун горько усмехнулась. Злоба и смех на мгновение покинули ее глаза.
- Да, ты молчал. Все время молчал, а потому предал ты всех троих - и своего царя, и свою совесть, и мою надежду, пусть и невысказанную.
Хозяйка вновь рассмеялась, но голос сорвался и она хрипло закашлялась.
- Уходи, воин. Глупец ты. Здесь сегодня будут умирать живые - те, кто жил, ненавидел, предавал, кричал. Здесь живая кровь разольется, не твоя, не нужна она мне теперь, не нужна!
Она резко выпрямилась. В два больших шага оказалась рядом с Девеном и, вцепившись трясущимися руками в его рукав, подтащила его к одному из спящих. Гудрун схватила его волосы на затылке, резко дернула и подняла его голову от стола. Глаза до сих пор были закрыты.
- Чего как проще было подмешать всем сонного корня, да побольше. Гостям, твоему царю... Не со зла, нет. Они бы проспали день - а я получила бы день и ночь тишины и покоя, быть может весточку послала, кому угодно, чтоб хоть помнили меня, чтоб не сгинула в людской памяти. А теперь что же... Пусть полыхнет все. Пусть горит, тебе понравится, ведь с огнем вы пришли, его я и возвращаю. Смотри, как полыхают нижние башни! Они давно горят, и дойдет все до верха, до самых вершин. Видишь его? Посмотри на это лицо. Он был другом конунга, моим другом. Наливал нам обоим вина в день, когда я стала его женой - а теперь он здесь, с твоим царем и еще осмелился приходить ко мне с советом. А теперь на нее! Смотри же, смотри на ту, что отняла мою дочь, что нашептала о ней за ларчик с серебром. Продала и как за дешево продала! Ради них всех я терпела и ради дочери. Но ее мне уже не увидеть, а от них какой теперь толк? Разве я не хозяйка в доме своем? Разве не должен добрый хозяин прежде вынести сор и сжечь его, чтобы тот не мешался и не смущал его взора и мыслей? Скажи мне!..
Она уже не смеялась, не хрипела, а кричала. И слезы текли по ее лицу, смешиваясь с гарью и копотью, прокладывали серые дорожки по впавшим щекам. Он пытался схватить ее за запястья, угомонить, но она только вырывалась, рыдала и просила ответа - знала ли сама на что?
Дубовая дверь вновь заскрипела. По краям пламя уже начинало лизать ее. Девен обернулся и отступил назад. Гудрун охнула и на мгновение притихла. Высвободила руки, облизнула потрескавшиеся губы.
Бала, еле держась на ногах, медленно шел к ним и тяжело дышал. Тогда он ушел первым, а потому сон не сковал его полностью. Он пытался что-то сказать, но язык не слушался его и с губ срывалось только мычание. Девен попытался оттащить хозяйку назад, но та сбросила его руку с плеча.
- Ты! - крикнула она и быстро оказалась рядом с ним. - Опять явился! Снова, и снова, оставь меня уже, оставь!
В ее руках мелькнул нож и через секунду она с омерзением откинула в огонь отрезанное ухо. Царь взвыл. Руки его не слушались, как бы он ни пытался зажать рану. Кровь толчками текла по лицу, шее. Запахло железом.
Гудрун склонила голову на бок.
- Боров, - сказала она, лениво и безразлично, как прежде. - Даже сталь о тебя марать жалко.
Снова блеснуло лезвие. Быстро и резко. Воин поднял голову. Горло царя смеялось широкой алой улыбкой, хрипело и захлебывалось. Кровь медленно растекалась по каменному полу.
Девен смутно помнил, что было потом.
Как тонкие, но сильные руки, липкие от крови, вытолкнули его в боковую дверцу, узкий коридор с лестницей до самого низа, где еще не чувствовалось жара.
Как щелкнул за ним замок, как он кричал и просил одуматься. Как смеялась в ответ Гудрун и говорила бежать, что не нужен он здесь. Как он спотыкался, спешил, как горько скрипели старые бревна и балки.
Как уже снаружи он бросил последний взгляд на охваченный пламенем дворец, походивший на жуткого зверя. Как ему показалось, что напоследок мелькнуло среди пламени пятнышко белого платья.
Как не выдержали опоры и с грохотом обрушилась наконец горящая кровля.
И только потом пошел дождь.
Долгий и тихий.
Он шел до позднего утра и потом еще немного. А воин так и сидел под ним, не чувствуя уже ни холода, ни ожогов от пожара. Кто-то из сердобольных старичков потом нашел его на пепелище - может и правда, может и нет, вряд ли выжившим было тогда дело до уцелевшего воина, да еще и приближенного царя.
После о Девене не было слышно ни в Доре, ни в других землях. Кто-то изредка говорил, что вроде он, а может кто-то похожий, а может и не было никого - выискал в Доре какую-то девчонку-сироту, которую держали под стражей.
Но мало ли в Доре сирот.
И мало ли на этих дорогах проходимцев.
И мало ли что болтают досужие люди.