— Я здесь живу, — повторил Матт.
— Ты это уже говорил.
— Хотите поиграть?
— Может, он, как попугай, знает всего несколько слов? — предположила Эмилия.
— Я хочу поиграть, — заявила Мария. Матт с благодарностью посмотрел на нее. Девочка вырывалась из рук Эмилии, явно вознамерясь подойти поближе. Стивен покачал головой и отступил на шаг в сторону. На этот раз он, похоже, всерьез собрался уйти.
И тогда Матт принял решение. Оно пугало, но такого случая ему никогда раньше не представлялось и вряд ли представится когда-нибудь в будущем. Он подтащил к разбитому окну стул, вскарабкался на подоконник и прыгнул на улицу.
— Стой! — заорал Стивен и рванулся веред, пытаясь подхватить мальчика. Но было уже поздно.
Ноги Матта пронзила страшная боль. Он упал вперед, руками и коленями прямо на битое стекло.
— Да он босиком! Что же нам теперь делать?! — Стивен поднял Матта и переложил на свободное от осколков место.
Матт с удивлением смотрел на кровь, капающую из его рук и ног. По коленям змеились ярко-красные струйки.
— Вытащи стекло! — закричала Эмилия. — Мария, отойди прочь!
— Я хочу посмотреть! — завопила малышка; Матт услышал шлепок и обиженный визг. Голова его закружилась. Он с трудом поборол тошноту, а потом весь мир качнулся у него перед глазами и уплыл куда-то в черноту.
Очнулся он оттого, что его куда-то несли. Его мутило, но куда хуже было чувствовать, как всё тело сотрясается от жестокой дрожи. Он завопил что есть мочи.
— Этого еще не хватало! — пропыхтел Стивен, тащивший Матта за плечи. Эмилия держала мальчика за ноги. Ее рубашка и брюки намокли от крови — его крови. Матт снова закричал.
— Лежи смирно! — зашипел Стивен. — Мы и так несемся со всех ног!
Во все стороны тянулись маковые поля, казавшиеся синеватыми в длинных предзакатных тенях, протянувшихся со стороны гор. Стивен и Эмилия бежали по узкой тропинке. Матт всхлипывал так громко, что перехватывало дыхание. Ему не хватало воздуха.
— Погоди! — крикнула Эмилия. — Надо подождать Марию. — Ребята присели на корточки и положили Матта на землю. Матт услышал топот маленьких ножек.
— Я тоже хочу отдохнуть, — заявила Мария. — Нам еще много-много миль идти. И я пожалуюсь папе, что ты меня шлепнула.
— На здоровье, — огрызнулась Эмилия.
— А ну, смолкните, вы все, — велел Стивен. — Малыш, кровь у тебя больше не идет, так что, думаю, жить ты будешь. Напомни-ка, как тебя зовут.
— Матт, — ответила за него Мария.
— Мы недалеко от дома, Матт. Считай, что тебе повезло — врач остался у нас на ночь. Сильно болит?
— Не знаю, — сказал Матт.
— Конечно сильно. Вон ты как вопил, — сказала Мария.
— Я не знаю, что значит сильно, — пояснил Матт. — Мне раньше никогда не было так больно.
— Ты потерял кровь, но не очень много, — сказал Стивен, заметив, что Матт снова начал дрожать.
— А похоже, что много, — сказала Мария.
— Заткнись ты, идиойдка!
И старшие ребята, подхватив Матта, побежали дальше. Мария плелась следом, громко жалуясь на долгий путь и на то, что ее обзывают идиойдкой.
По дороге Матта укачало. Боль слегка унялась, а Стивен сказал, что он потерял не слишком много крови… В навалившемся сонном дурмане его даже не очень беспокоило, что скажет Селия, когда увидит разбитое окно…
Когда они наконец добрались до границы маковых полей, последние лучи солнца уже угасали за горами. Тропинка вывела их на широкий газон. Он переливался мерцающим зеленым цветом, казавшимся еще темнее в голубоватом вечернем свете. Никогда в жизни Матт не видел так много зелени.
«Это лужайка, — подумал он сквозь дремоту. — И она пахнет дождем».
Они взбежали по широкому крыльцу, мягко белевшему в сумерках. С обеих сторон над мраморными ступеньками тяжело нависали усыпанные золотистыми плодами ветви апельсиновых деревьев. Неожиданно среди листвы вспыхнули и затрепетали миллионы лампочек. Огни выхватили из темноты белоснежную стену огромного дома, колонны и статуи, высокую арку двери, ведущей неведомо куда. Посредине арки в камне был выгравирован скорпион.
— Ох! Ах! — закудахтали женские голоса. Чьи-то руки забрали Матта у Стивена и Эмилии, подняли и понесли.
— Кто это? — наперебой спрашивали служанки — все как одна в черных платьях с белыми фартуками и накрахмаленных наколках. Сурового вида женщина с глубокими складками вокруг рта подхватила Матта на руки.
— Мы нашли его в домике среди маковых полей, — объяснил Стивен.
— Там живет Селия, — сообразила одна из служанок. — Она слишком заносчива, чтобы жить вместе со всеми.
— И неудивительно, раз она прячет там ребенка. Малыш, кто твой отец? — спросила женщина, что несла Матта. От ее фартука пахло солнцем — точь-в-точь как от фартука Селии, когда та снимала его с бельевой веревки. Матт посмотрел на брошку, пристегнутую к ее воротнику, — серебристый скорпион с загнутым кверху хвостом. Под скорпионом была приколота пластиковая карточка, на ней значилось имя — Роза. Матт был слишком слаб, чтобы говорить; впрочем, какая разница: ответа он всё равно не знал…
— Он не очень разговорчив, — сказала Эмилия.
— Где врач? — спросил Стивен.
— Придется подождать. Он у твоего дедушки. А пока что надо его вымыть, — сказала Роза.
Служанки распахнули тяжелые двустворчатые двери; за ними оказалась такая красивая комната, каких Матт в жизни не видывал. Под высоким потолком тянулись резные балки, стены были оклеены шелковыми обоями с тысячами птиц. У Матта перед глазами всё кружилось, и ему почудилось, что птицы живые. А еще он увидел диван, расшитый цветами: их оттенок переливался от лавандового до нежно-розового, как перья на голубином крыле. На этот диван Роза и собиралась его положить.
— Я слишком грязный, — протестующе залепетал Матт. Селия всегда ругалась на него, если он залезал на кровать с грязными ногами.
— Еще какой! — сварливо согласилась Роза. Служанки расстелили поверх чудесного дивана белоснежную простыню и опустили на нее Матта. Он с ужасом подумал, что, если испачкает кровью эту простыню, ему влетит еще сильнее.
Роза достала пинцет и принялась вытаскивать из его ладоней и ног осколки стекла.
— Ну-ка, ну-ка! — шептала она, бросая стекляшки в стакан. — А ты смелый, не плачешь…
Но Матт не чувствовал в себе никакой смелости. Он вообще ничего не чувствовал. Его тело словно уплыло куда-то далеко-далеко, и он смотрел на склонившуюся над ним Розу как на картинку по телевизору.
— А раньше он кричал, и очень даже громко, — сообщила Мария. Малышка приплясывала вокруг, чуть ли не подпрыгивала, стараясь не пропустить самого интересного.
— Не задирай нос! — осадила сестру Эмилия. — Сама-то вопишь во всё горло от крохотной занозы в пальце.
— А вот и нет!
— А вот и да!
— Ненавижу тебя!
— Да на здоровье! — хмыкнула Эмилия. Девочка с замиранием сердца смотрела, как из порезов Матта снова потекла кровь. — Когда вырасту, стану врачом, — заявила она.
Горничные тем временем принесли ведро воды и полотенца.
— Осторожнее, — сказала Роза. — Правая нога сильно поранена.
У Матта звенело в ушах. Он почувствовал прикосновение теплой воды, и внезапно боль вернулась. Она пронзила всё тело от правой ступни до самой макушки. Он раскрыл рот, чтобы закричать, но не смог выдавить ни звука. От боли перехватило дыхание.
— Боже мой! Наверно, внутри стекло осталось, — вскричала Роза, подхватывая Матта под плечи. Что-то — едва ли не злость, — прозвучавшее в ее голосе, заставило мальчика сжаться как от удара.
Туман, окутывавший Матта, понемногу рассеялся. Ладони, ступни, колени полыхали такой яростной болью, о возможности существования какой он даже не подозревал.
— Говорила же я вам, раньше он плакал, — торжествующе заявила Мария.