— Думаю, наш аристократ усвоил урок, — ласково произнес он. — Итак, Матт, продолжим. Ты можешь признаться нам в каких-либо проступках?
— Нет, — сказал Матт, оттолкнув Фиделито от греха подальше. Все ахнули.
— Прошу прощения?
— Я не сделал ничего плохого. — Матт хорошо усвоил урок. Его смысл был таков: даже рабская покорность не помогает избежать наказания.
— Понятно, — вздохнул Хранитель. — Тебе уже ничем не поможешь. Встань в позу.
— Не вижу разницы, — сказал Матт. — Вы избили Тон-Тона, хотя он лежал на полу.
— Послушайся. Тебе же легче будет, — осмелился шепнуть кто-то. Хорхе резко обернулся, но разглядеть говорившего не успел.
Матт скрестил руки на груди. В душе он дрожал от страха, но старался не показывать этого. Он смерил Хранителя холодным презрительным взглядом, каким Эль Патрон обычно смотрел на провинившихся слуг.
— Некоторые мальчики, — произнес Хорхе тихим, вкрадчивым голосом, от которого у Матта по спине побежали мурашки, — некоторые мальчики слишком непослушны, и их приходится учить трудным способом. Их приходится ломать, чинить и снова ломать, пока они не научатся делать как велено. Задание может быть совсем простым, например подмести пол, но они будут выполнять его с охотой, чтобы их не сломали опять. И они будут поступать так всегда, до конца своих дней.
— Другими словами, вы хотите превратить меня в зомби, — сказал Матт.
— Ты что?! — вскричали сразу несколько голосов.
— Как ты смеешь обвинять меня в этом?! — Хорхе потянулся за тростью.
— Я признаюсь за него! Я! — взвизгнул Фиделито, выскакивая на середину комнаты. — Он уронил мыло в душевой и не поднял его. И выбросил кашу, потому что в ней был таракан.
— Фиделито, ты идиот! — простонал Чачо.
— Он правда это сделал. Правда! — кричал малыш.
Хорхе переводил заинтересованный взгляд с Фиделито на Матта.
— А ну, сядь, — прошипел Матт сквозь зубы.
— Стоп! — вскричал Хорхе. — Здесь мы видим пример наихудшего социального нарушения. Аристократишка превратил этого мальчика в лакея. И поэтому наказать следует лакея.
— Вы же его убьете, — вскричал Матт.
— Никто не может быть слишком мал для обучения, — возразил Хорхе. — Даже королей с младенчества пороли, чтобы приучить их не плакать на торжественных мероприятиях. С шестимесячного возраста!
«Он меня сделал», — с тоской подумал Матт. Сколько бы он ни сопротивлялся повелениям Хорхе, малышом он поступиться не мог.
— Хорошо, я признаюсь, — сказал Матт. — Я в самом деле уронил мыло в душевой и не поднял. И выбросил кашу, потому что в ней был таракан.
— А еще? — с любопытством осведомился Хранитель.
— Я пописал в креветочный чан — не спрашивайте в какой — не помню. И не закрыл воду в кухонной раковине.
— Встань в позу.
Матт послушался, ненавидя себя за это, но еще больше ненавидя Хранителя. Пока Хорхе расхаживал вокруг, изматывая ему нервы, мальчик хранил гордое молчание. А когда Хранитель метнулся через комнату и нанес первый удар, то не закричал, хотя едва не потерял сознание от боли.
Он безмолвно вытерпел и второй удар тоже, и третий, и четвертый. После шести ударов Хорхе решил, что на сегодня достаточно, а может, у него просто кончились силы, потраченные на порку Тон-Тона. Матт счел, что ему крупно повезло, но не сомневался, что впереди его ждут еще худшие мучения. Хорхе так легко не сдастся.
Матт кое-как доковылял до своего места и рухнул на койку. Он едва заметил, как ушел Хорхе, но, как только дверь закрылась, мальчишки повскакали со своих коек и сгрудились вокруг Матта.
— Ты молодчина! — кричали они.
— Хорхе — слабак, — презрительно бросил высокий тощий парень по имени Флако.
— Слабак?! — еле слышно проговорил Матт. — Но ведь уступил я.
— Чале! Ничего подобного! — воскликнул Флако. — Сегодня Хорхе перешел все границы. Если об этом услышат в Главном штабе Хранителей, ему конец.
— А кто им расскажет? — возразил Чачо. — Мы тут всё равно что на Луне.
— Скоро я стану взрослым и выйду отсюда, — сказал Флако. — Тогда поеду в Главный штаб и всё расскажу.
— Жду не дождусь, — буркнул Чачо.
— А ты храбрый малый — принял наказание вместо Фиделито, — сказал Флако Матту. — Мы думали, ты гнилой аристократишка, а ты, оказывается, такой же, как мы.
— А я вам что говорил! — просиял Фиделито.
И тут мальчишки принялись спорить, кто из них раньше всех понял, что Матт — не гнилой аристократишка, а муй хенте — классный парень. Матт лежал и чувствовал, что их признание обволакивает его, как теплая волна. От боли кружилась голова, но он был готов стерпеть всё что угодно, потому что его полюбили.
— Эй, надо его починить, — сказал наконец Флако. Ребята выглянули в коридор, убедились, что там никого нет, и отнесли Матта в лазарет, где уже крепким сном спал перебинтованный Тон-Тон. Рябой парень в зеленой униформе перевязал Матту раны и налил в ложку три капли бесцветной жидкости.
«Лауданум», — понял Матт, заметив этикетку на пузырьке. Он стал вырываться, отказываясь принимать лекарство. Он не хотел превратиться в зомби, как Фелисия, или умереть, как несчастный Моховичок. Впрочем, на долгое сопротивление сил у него не хватило. Плавая в наркотической дреме, Матт задумался: если он умрет и попадет в те места, куда после смерти попадают не-люди, встретит ли он там Моховичка? И не вцепится ли песик Матту в лодыжку за то, что он отнял его у Марии?
31
Тон-Тон
— Ох, до чего же мне плохо, — простонал Тон-Тон, пытаясь нашарить возле кровати стакан с водой.
— Да и выглядишь ты неважно, — заметил рябой парень в зеленом.
— Ты, Луна, гм, лучше бы помолчал. У меня еще хватит сил, гм, вышибить тебе мозги.
— Не вышибешь, я теперь Хранитель, — самодовольно ухмыльнулся Луна.
— Еще только стажер. — Тон-Тон наконец дотянулся до стакана и отхлебнул глоток, пролив половину на грудь.
— Погодите-ка, — сказал Матт. Он умирал от жажды, но даже не пытался отыскать свой стакан — догадывался, что при малейшем движении его скрутит жестокая боль. — Ты что, учишься на Хранителя?
— Ну да, — ответил Луна. — Тут все рано или поздно станут Хранителями.
Матт смотрел, как играет свет в стакане с водой, до которого он так и не смог дотянуться.
— Но Хранителей всего двадцать, а ребят… сколько?
— В настоящее время — двести десять, — ответил Луна.
— Не могут же все стать Хранителями! На всех места не хватит, — сказал Матт.
Тон-Тон и Луна переглянулись.
— Карлос говорит, что все, кто соблюдает Пять Правил Добропорядочного Гражданина и, гм, Четыре Принципа Правильного Мышления, в восемнадцать лет станут Хранителями, — сказал Тон-Тон.
Как Матт ни старался объяснить им разницу между двумя сотнями искателей работы и двумя десятками рабочих мест, всё без толку.
— Ты, гм, нам просто завидуешь, — сказал Тон-Тон.
Но в одном Тон-Тон был весьма сведущ. Он прекрасно знал, что происходит внутри окруженного высокой стеной корпуса, где жили Хранители. У Хранителей были голографические игры, телевизоры и плавательный бассейн. Они устраивали вечеринки на всю ночь и ели всякие деликатесы. Тон-Тон знал всё это потому, что убирался в комнатах у Хранителей и мыл за ними посуду. Матт догадался, что Хранители пускают Тон-Тона к себе потому, что считают его слишком тупым, не способным разобраться в том, что он видит.
Но, как говаривала Селия, некоторые люди думают медленно, но очень тщательно. Слушая Тон-Тона, Матт понял, что этот парень далеко не глуп. Он прекрасно разбирался, как работает сложная фабричная техника, а его наблюдения за жизнью Хранителей выдавали довольно острый ум. Просто Тон-Тон не спешил высказывать свое мнение.
Матт видел, что вчерашнее наказание очень беспокоит парня. Он снова и снова возвращался к нему, как расковыривают засохшую болячку.