Когда гравилёт Гуапо пролетал мимо, в садах включались голографические картинки. Скелеты катались верхом на ракетах и играли в гольф, танцевали танго и бегали наперегонки. Вот по газону прошествовала скелетонская свадьба — всё как полагается: со скелетом-священником и скелетами-свидетелями. Фиделито высунулся из окна и попытался потрогать их рукой.
Издалека доносилась музыка и треск фейерверков. Фиделито восторженно глядел на фонтаны красных и зеленых брызг, словно сказочные цветы распускающиеся в темном ночном небе. Вскоре дорогу запрудили толпы людей, спешащих на праздник, и Гуапо был вынужден сбросить скорость. На хорошем гравилёте он поднялся бы повыше и летел над головами, сейчас же ему оставалось только яростно трубить в рожок и проталкиваться сквозь толпу. Но в вихре музыки и криков никто не обращал на его гудки ни малейшего внимания.
Матт удивленно рассматривал людской поток. Никогда в жизни он не видел так много народу! Люди пели и танцевали. Сажали детей на плечи, чтобы те полюбовались на фейерверк, раскрасивший небеса, игриво танцевали перед гравилётом, вынуждая Гуапо ругаться себе под нос. А костюмы! У прилавков с разнообразной снедью толпились гориллы, ковбои и астронавты. Эль Латиго Негро, щелкая кнутом, подгонял троицу инопланетян, выстроившихся перед ним в шеренгу. Ла Льорона, держа в руке початую бутылку пива, вальсировала с чупакаброй. Но больше всего людей были одеты скелетами.
Неожиданно Матт схватил Гуапо за плечо:
— Кто это?!
Старик равнодушно покосился на высокую фигуру в серебристо-черном костюме.
— Это? Это Король-Вампир из Страны Грез…
Матт увидел вереницу идиойдов в одинаковых коричневых робах, с черепами вместо лиц, покорно следовавших за Эль Патроном, ужасающе похожим на настоящего. Матт вжался в сиденье и глубоко вздохнул, пытаясь справиться с волнением. Его охватило сокрушающее чувство утраты, в котором не было никакого смысла. Если бы Эль Патрон выжил, он, Матт, был бы уже мертв.
— Хранители, — прошептал Фиделито. Матт увидел мрачную компанию. Стоя у обочины, они хмуро глядели на веселящихся людей, словно хотели сказать: «Все вы трутни, и когда придет зима, рабочие пчелы бросят вас умирать в снегу». — Я им покажу карту мира, — заявил Фиделито, но Матт схватил малыша и силком усадил на место.
— А ну, ребятки, немедленно прекратите драться, — велел им Гуапо. — А то магнитные катушки перегреются…
Наконец они миновали места, где праздник бурлил вовсю. Остались позади карнавальные киоски и шумные толпы, развеялся запах пива и жареного мяса. Они подлетели к подножию высокого холма. К его вершине тянулась красивая тихая аллея, обсаженная гранатовыми деревьями. Расставленные вдоль нее шары с горящим газом озаряли землю жарким белым сиянием.
— Гравилёту здесь не подняться, — заявил Гуапо. — Но до вершины уже недалеко. Я весьма признателен сестрам из монастыря — после прошлой фиесты они меня слегка подштопали, а заодно прочли бесплатную лекцию о вреде алкоголя… — Старик ухмыльнулся.
Матту было жаль расставаться с ним. Он знал Гуапо и Консуэлу совсем недолго, но уже успел полюбить их. Он снял маску и помог разоблачиться Фиделито.
— Это здесь живет Мария? — спросил малыш, с любопытством вытягивая шею.
У Матта екнуло сердце. Больше всего на свете ему хотелось увидеть Марию. Уже много недель он ни о чём другом не думал — только о том, как найдет ее. Но захочет ли она видеть его?! Матт знал, что всегда был низшим существом, а Мария не могла не прийти на помощь неудачнику. Неужели она дружила с ним только из жалости?!
Но раньше он был хоть и низшим, но всё-таки красивым существом. А теперь его лицо покрыто ужасными прыщами, тело испещрено шрамами от трости Хорхе и воспаленными ссадинами, полученными на Костяном дворе. Одежда перемазана грязью. Вдобавок ко всему, от него за милю разит гнилыми креветками. Вдруг Мария испугается и захлопнет дверь у него перед носом?
— Да, она живет здесь, — сказал он.
— Интересно, у них сегодня тоже праздник? — спросил малыш.
«Мне бы тоже хотелось это знать», — подумал Матт, медленно поднимаясь по гранатовой аллее. Он представил себе девочек из монастыря — все, небось, в красивых нарядах, как подружки невесты на свадьбе Эмилии — и попробовал расчесать волосы пятерней, ощутив на пальцах толстый слой песка и соли. Если судить по Фиделито — а малыш, по крайней мере, был по-детски миловиден, — оба они привлекательны, как пара шелудивых койотов.
— Это и правда замок, — благоговейно прошептал Фиделито. Белоснежные башни монастыря горделиво возвышались над живой изгородью из бугенвиллии, густо усеянной лиловыми и розовыми цветами. Там и тут — в траве, вдоль дорожек, даже на крыше и в воздухе над стенами — сияли яркие фонари. При ближайшем рассмотрении оказалось, что здание выстроено из того же блестящего материала, что и большинство домов в Сан-Луисе. Оно мерцало и переливалось, как шелк.
— На завтрак у них поджаренный хлеб с медом, — шептал Фиделито. — Как ты думаешь, нам дадут хоть капельку?
— Сперва нужно отыскать дверь, — сказал Матт. Они шагали по мощеной дорожке вокруг здания. Высоко над их головами в стенах виднелись окна, но нигде не было ни единой двери. — Должна же она хоть куда-нибудь привести, — пробормотал он.
В тот же миг, будто слова эти послужили сигналом, вспыхнул ослепительный свет, и стена раздвинулась, словно кто-то невидимый поднял гигантский занавес. Сводчатые ворота вели в ярко освещенный внутренний двор. Матт глубоко вздохнул и положил руку Фиделито на плечо.
Малыш дрожал всем телом.
— Это волшебство? — прошептал он.
— Голограмма, — пояснил Матт. — Это часть системы безопасности. Издалека стены кажутся массивными, но как только зайдешь за проекторы, — он указал на камеры, хитроумно спрятанные в кронах деревьев, — голограмма исчезает.
— А это не опасно? Вдруг голограмма включится снова, и мы окажемся заперты внутри?
Матт улыбнулся.
— Не бойся. Я уже видел такие вещи… там, где жил раньше.
Фиделито внимательно посмотрел на друга.
— Когда ты был зомби?
— Бог ты мой! — Матт чуть не споткнулся. — Неужели ты поверил этому вранью?!
— Нет, конечно, — ответил малыш, но Матт заметил, что он вздохнул с облегчением.
Матт провел цепляющегося за его руку Фиделито в сводчатые ворота. Миновав мраморную статую святого Франциска, кормящего голубей, они попали в длинный коридор. По нему деловито сновали медсестры и санитары с бинтами и медикаментами в руках. Вдоль стен выстроились кровати с ранеными, и, поскольку почти все больные были в маскарадных костюмах, казалось, будто на койках лежат скелеты.
— Что вы здесь делаете? — воскликнула запыхавшаяся медсестра, едва не налетев на мальчиков.
— Пожалуйста, помогите нам. Мы ищем Чачо, — сказал Матт.
— И Марию, — робко добавил Фиделито.
— Сегодня здесь целая сотня Марий, — сказала сестра. — Так с этой проклятой фиестой каждый год бывает! Люди напиваются и затевают драки. Давно пора запретить эти праздники… А Чачо… — Она запнулась и внимательно посмотрела на мальчиков. — Я знаю только одного Чачо. И он находится в палате интенсивной терапии. Вы, наверное, из того же детского дома?
— Может быть, — уклончиво ответил Матт.
Медсестра понизила голос.
— Будьте осторожны. Повсюду снуют Хранители. Похоже, на соляных разработках вспыхнул мятеж…
— Как себя чувствует Чачо? — спросил Матт.
— Неважно. Я проведу вас потайным путем. — Медсестра отперла дверь: за ней виднелся тускло освещенный коридор, отведенный, видимо, под склад — вдоль стен были сложены кипы постельного белья, стояли какие-то ящики. — Я ведь и сама когда-то была сиротой, — сказала сестра. — До сих пор просыпаюсь в холодном поту, повторяя про себя Пять Правил Добропорядочного Гражданина и Четыре Принципа Правильного Мышления.