Матт улыбнулся. Эль-Патрон ему понравился. Неведомо почему, старик показался ему именно таким, каким и должен был быть. Глаза у него были спокойного цвета. Матт не понимал, чем они хороши. Хорошие — и все. Лицо Эль-Патрона было странно знакомым, а кисти рук — худые, перевитые голубоватыми старческими жилками — имели форму... которая тоже понравилась Матту.
— Подойди ко мне, мальчик.
Без малейшего колебания Матт приблизился к креслу и позволил старику погладить себя по щеке сухой, как пергамент, ладонью.
— Такой молодой...— пробормотал Эль-Патрон.
— Теперь можешь говорить, ми вида,— подбодрила его Селия, но Матт еще не был готов к таким вольностям.
— Ми вида. Моя жизнь... Мне нравится твое прозвище,— хмыкнул старик.— Пожалуй, я тоже буду так называть его. Он умеет говорить?
— Мне кажется, он в шоке. У меня в доме он щебетал, как певчая птичка на дереве. И еще он умеет читать по-английски и немножко по-испански. Он очень умен, ми патрон.
— Еще бы! Он же мой клон. Скажи, ми вида, ты любишь печенье?
Матт кивнул.
— Тогда можешь взять. Селия, надень ему рубашку и принеси кресло. Нам надо о многом поговорить.
Следующий час прошел как во сне. И врача, и Селию отослали прочь. Старик с мальчиком сидели друг против друга и подкреплялись не только печеньем, но и курятиной в сметане, картофельным пюре и яблочным вареньем. Еду им приносила служанка. Эль-Патрон сказал, что это его любимые блюда, и Матт решил, что ему они тоже нравятся.
Еще Эль-Патрон сказал, что им о многом надо поговорить, но, в сущности, говорил он один. Старик вспоминал свою юность в Ацтлане. В те времена эта страна называлась Мексикой. Он был родом из местечка под названием Дуранго.
— Уроженцев Дуранго называют «алакранес» — скорпионами, потому что они повсюду кишмя кишат. Когда я заработал свой первый миллион, то взял себе новое имя — Маттео Алакран. Теперь это и твое имя тоже.
Матт улыбнулся, радуясь, что у него с Эль-Патроном есть что-то общее.
Старик все говорил, а Матт рисовал в воображении пыльные поля и лиловые горы Дуранго. Он видел ручей, в котором два месяца в году бурлила вода, а в остальное время русло было сухим, как порох. Эль-Патрон купался в нем со своими братьями, которые, увы, умерли от разных причин, так и не успев повзрослеть. Сестер Эль-Патрона унес тиф, когда они были еще совсем маленькими и не могли дотянуться до подоконника, даже если вставали на цыпочки. Матт подумал о Марии и загрустил. Эти девочки были даже меньше ее, когда их унес тиф. Кто такой этот тиф? Может, это чудовище похоже на чупакабру? Из всех детей выжил только один — Маттео Алакран. Он был худой, как койот, без гроша в кармане, но его переполняло неукротимое желание жить.
Неожиданно старческий голос стих. Матт поднял глаза и увидел, что Эль-Патрон уснул прямо в кресле. Впрочем, он и сам клевал носом — наелся так, что едва не задремал посреди рассказа. Вошли те же люди, что увели Розу, осторожно пересадили Эль-Патрона в кресло на колесиках и куда-то увезли.
Матт заволновался. Что будет дальше? Неужели придет Роза и опять бросит его на опилки? Вдруг она исполнит свою угрозу и похоронит его косточки под полом?
Но нет, его с победоносным видом забрала Селия! Она отвела его в свою новую квартиру в Большом доме. Все его вещи были перевезены из старого домика, так что перемена жилья не особенно разочаровала Матта. Святая Дева, как всегда, стояла на столике возле кровати. Ее платье окаймляла новая гирлянда искусственных розочек, а столик был застелен свежей кружевной скатертью — дар Селии в благодарность за счастливое спасение Матта.
В целом перемены показались ему приятными, хотя в новом жилище немного не хватало голубей, воркующих на крыше, и ветра над маковыми полями.
— Слушай, идиойд,— сказала Мария.— Мне велено сделать так, чтобы ты снова заговорил.
Матт пожал плечами. Говорить ему не особо хотелось, да, кроме того, Мария с успехом болтала за двоих.
— Я же знаю, ты умеешь. Селия говорит, ты в шоке, но, по-моему, ты просто ленишься.
Матт зевнул и почесал под мышкой.
— Эль-Патрон сегодня уезжает.
Матт посмотрел на Марию с интересом. Он был огорчен отъездом старика. Он не виделся с ним со дня своего спасения. Селия сказала, что такие волнения вредны сто-сорокалетнему человеку: Эль-Патрону пришлось лежать в постели, пока он не набрался сил для переезда в другой свой дом в горах Чирикауа.
— Тебе надо с ним попрощаться. Придут все, и если ты с ним не поговоришь, он обидится.