В голове не укладывается, как все это может продолжаться уже без меня.
Луис кивает, но переубедить его мне явно не удалось. Может быть, ему намного страшнее, потому что он умный, хотя я сомневаюсь. Думаю, перед страхом мы все равны, только по-разному это демонстрируем. Я ушел в себя, Джейк стал еще заносчивее, а Эшли спрятался за своей церковью, где может притворяться, будто ничего не боится. Но он сам себя обманывает. Держу пари, если у него брызнет кровь из глаз, он будет плакать, как плакал Генри.
— Надо в Нарнию поиграть. — За Луисом хвостиком повсюду ходит Уилл. — Клара могла бы быть королевой.
— Мы из такого дерьма уже выросли, — говорю я. — А вы с Элеонорой поиграйте, если хотите.
Когда я смотрю на Уилла и Луиса, мне не по себе от того, что мы с Кларой собираемся сбежать. Я за них переживаю и точно знаю, что они расстроятся. Мне придется их бросить, но взять с собой кого-то еще мы не можем. К тому же, я им не отец. А они хотя бы есть друг у друга.
Уилл пожимает плечами и шмыгает носом:
— Никак не могу закончить снеговика. Два пальца онемели.
Он показывает нам покрасневшие маленькие ладони.
— Вот, держи, — говорит Луис и достает из куртки пару запасных носков, толстых и шерстяных. — Надень, согреешься.
— Классно же, что снег пошел? — улыбается Уилл, натягивая носки на руки. — Разве нет?
— Ага, классно, — соглашается Луис.
— Эй, Тоби!
Мою улыбку как ветром сдуло. Я поворачиваюсь и смотрю в другой конец сада. Звал меня Джейк.
— Седьмая спальня против четвертой! В снежки!
Глубокий голос Джейка перекрикивает взволнованный шум и гам, и в саду воцаряется странная снежная тишина. Все замирают в ожидании того, как все обернется. На меня нервно смотрят Луис и Уилл, а я улыбаюсь. Джейк протягивает мне оливковую ветвь, и я ее приму.
— Мы вас в два счета размажем! — кричу я в ответ.
— Я играю за их команду! — Клара прыгает по снегу, словно живое воплощение энергии и веселья.
— Ну все! Держись!
Шуточная война между двумя спальнями перерастает в массовое снежное побоище. К обеденному звонку мы все в курсе, каково это — получить снежком в глаз, в ухо или в нос. Кожа у всех горит, ушибы щиплет, но все мы хохочем до слез. Мы больше не разделены на спальни, не смотрим друг на друга с подозрением. Больше нет негласных границ. Для всей этой ерунды день слишком замечательный. Это не просто лучший день в доме. Наверное, это лучший день в жизни каждого из нас.
После обеда к нам заявляется Джейк и выкладывает свой план. Отводит меня, Клару и Тома в угол возле комнаты отдыха. В доме тихо. Все ищут сухую одежду, чтобы снова пойти во двор, но на всякий случай Джейк поставил в обоих концах коридора Элби и Дэниела. У меня такое чувство, будто мы попали в старый фильм про тюрьму.
— Я подумываю вломиться в комнату одного из учителей, — тихо говорит Джейк. — Того старикана, который вечно куревом вонял. Посмотрим, есть ли там бухло. Перед отбоем можно было бы закатить вечеринку.
— Когда? — уточняю я и чувствую, как разгоняется сердце. — И как? Если выбить дверь, все поймут, что это наших рук дело.
— Ерунда. Дом старый, чувак. Вскрыть внутренние замки — раз плюнуть. — Джейк смотрит на Клару. — Если, конечно, у тебя найдется пара шпилек.
— У Гарриет точно есть. Я могу взять у нее.
— Две штуки. Мне нужны две.
Клара кивает.
— Ты серьезно в курсе, как это делается? — интересуюсь я. — В колонии, что ли, нахватался?
Джейк закатывает глаза:
— Раньше. Это в сто раз легче, чем вскрывать тачки, а мне и такое по зубам.
Не знаю, врет ли он о машинах, но правду мы уже вряд ли выясним, так что я решаю поверить ему на слово.
— Ну так как? Вы с нами? — спрашивает Джейк. — Наша спальня и ваша. Кроме религиозных уродов, само собой. — Он косится по сторонам. — И еще Клара. Больше никого не берем. А если кто узнает, головы всем поотрываю.
— Мы никому не скажем, — говорит Клара.
Мы с ней знаем, как хранить секреты, гораздо лучше, чем Джейк может себе представить.
— Мне понадобятся люди на стреме. Ты, Тоби, присмотришь за кабинетом Хозяйки. После полдника она всегда пару часов сидит там. Если выйдет, дашь мне знать. Можно сговориться о сигнальных свистках.
— Лады.
Пару секунд я раздумываю, не пытается ли Джейк над нами подшутить, но решаю, что вряд ли. Слишком уж он серьезен. Плюс нам всем необходимо перемирие. В доме и без ругани паршиво. Внезапно я вспоминаю о расписании лодки в кабинете Хозяйки.
— Научишь меня взламывать замки?
— На кой тебе? — подозрительно щурится Джейк.
— Да просто так. Подумал, было бы круто уметь. Всегда хотел знать, как люди творят такое дерьмо.
— Может быть, — отвечает он. — Потом.
Я не давлю. Не нужно ему знать, насколько это важно.
Уиллу и Луису я ничего не рассказываю, пока весь план не приходит в действие. Скорее всего они бы никому не проговорились, но любое волнение сразу отражается на их лицах. Клара ловит их наверху лестницы, а я занимаю позицию в коридоре, сразу за углом от двери в кабинет Хозяйки. Выйти так, чтобы я не заметил, она точно не сможет.
Из библиотеки я прихватил древний ежегодник детских комиксов еще с тех времен, когда снег в Англии считался нормой, и теперь сижу на подушке из комнаты отдыха, прислонившись спиной к длинной батарее. Листаю пожелтевшие страницы, но толком не читаю. Там что-то о мальчике с бешеной собакой, которая вечно влипает в неприятности, и о ребенке богатеньких родителей, у которого на шее галстук-бабочка. После утренних игрищ на морозе от тепла за спиной клонит в сон, и мне с трудом удается держать глаза открытыми. Как вдруг слышатся шаги вниз по лестнице. Я тут же настораживаюсь и вижу, как медсестра, которую я уже начал называть «нашей», спешит в кабинет Хозяйки. В руке у нее какая-то бумажка, а на лице нет ни намека на доброту, которую мы видели раньше. Наоборот, ее зубы крепко сжаты, а в глазах горит непоколебимая решимость.
Оказавшись за углом, она громко колотит в дверь, и у меня замирает сердце. А медсестра начинает говорить, как только ей открывают:
— Я получила результаты. Такие же, как и в прошлый раз. Нам нужно обсудить, что делать дальше.
Хозяйка что-то тихо бурчит, и обе скрываются в кабинете. Спать больше ни капельки не хочется. Результаты, о которых говорила медсестра, наверняка мои и Луиса. Что с нами не так? Что они с нами сделают? Я прислоняюсь затылком к стене. Хочется плакать. Сгусток страха разрастается и давит на мочевой пузырь, стискивая кишки.
Сквозь стену слышны голоса, и я прилипаю к ней ухом. Я бы боялся намного меньше, если бы знал, что происходит. По крайней мере именно так я говорю сам себе.
Голос Хозяйки — всего лишь невнятное бормотание. Представить не могу, чтобы она когда-нибудь прикрикнула. Зато медсестра явно на грани. Она храбрее, чем кажется на первый взгляд. Как вообще можно сердиться, глядя в лицо Хозяйки? Короче говоря, я прислушиваюсь, и мне удается различить отдельные фразы.
«Они должны знать».
«Но мы ведь обязаны что-то сделать! Что вы планируете предпринять?»
«Если не вы, то я».
Между выкриками медсестры слышен спокойный голос Хозяйки, словно на огонь плещут водой. В конце концов медсестра затихает. Щелкает дверь.
Я вжимаюсь в стену, а медсестра проходит мимо меня обратно наверх, но уже без бумажки. Я не хочу, чтобы она меня видела. Не хочу, чтобы заметила, как мне страшно. Хочется только врасти в стену, чтобы меня никогда не нашли.
Пару минут спустя раздается тихий свист. У Джейка все получилось. Вот и хорошо. Я встаю, но книгу и подушку не забираю. Единственное, что мне нужно, — это напиться и обо всем забыть.
Я кошусь на окно — опять пошел снег. Остается лишь заново найти в этом хоть крупицу радости.
Добыча, честно говоря, так себе. Три бутылки вина и две сигареты. Но это лучше, чем ничего, а на нас восьмерых — так и вовсе до черта. Уилл нервничает. Вряд ли ему когда-то доставалось больше, чем глоток пива на Рождество. И что-то я сомневаюсь, что в прежней жизни Луиса бывали ночи, когда он глотал дешевый сидр на скамейке в каком-нибудь парке. Судя по всему, нам придется допивать их доли.