Добыча, честно говоря, так себе. Три бутылки вина и две сигареты. Но это лучше, чем ничего, а на нас восьмерых — так и вовсе до черта. Уилл нервничает. Вряд ли ему когда-то доставалось больше, чем глоток пива на Рождество. И что-то я сомневаюсь, что в прежней жизни Луиса бывали ночи, когда он глотал дешевый сидр на скамейке в каком-нибудь парке. Судя по всему, нам придется допивать их доли.
Здесь и сейчас возникает ощущение, будто я отыскал клад. Мы сидим в кругу на подушках в комнате недалеко от той, где мы прятали Джорджи. Здесь холоднее. Может быть, отопление отключают в тех частях дома, которые не используются.
— Ты первый на дверях, Дэн, — говорит Джейк, разливая по белым пластиковым стаканчикам поровну белого вина. — По десять минут каждый, как договаривались.
— Без базара, — отзывается Дэниел и поднимается на ноги, пыхтя от собственного веса.
Он счастлив, что находится здесь. Наверное, обосрался от радости, когда Джейк его позвал. Джейк с Элби заменяют ему друзей, а ведь они и близко не друзья.
Джейк поднимает свой стаканчик и произносит тост:
— К хренам все это дерьмо!
Том смеется:
— Точно, к хренам все это дерьмо.
Мы все поднимаем пластиковые бокалы и пьем.
Уилл морщится от вкуса и вдруг выдает:
— За снег! За Нарнию!
Все пялятся на него.
Элби смеется, но не злорадно:
— За снег, братишка. За снег.
Через десять минут мы все слегка навеселе. Даже Джейк. Нам много не надо. Неделями ни у кого из нас и капли алкоголя во рту не было, а до того регулярно выпивал, наверное, только Джейк. Том сменяет Дэниела у двери и стоит на пороге — наполовину в комнате, наполовину в коридоре. Но нам и так вряд ли грозят непрошеные гости. Сюда никто никогда не ходит.
Мы травим байки, рассказываем анекдоты и постепенно под воздействием вина расслабляемся. Я обнимаю Клару одной рукой, а она льнет ко мне и целует в щеку. Дэниел начинает напевать:
— Тили-тили-тесто, жених и невеста…
Песенку подхватывает Луис, а потом и все остальные, пока Том с порога не велит всем заткнуться.
— Этим соплям тут не место, — цедит Джейк.
В его тоне сквозит ревность, но он честно старается не подавать вида.
Клара выпрямляется, и я убираю руку. Краем глаза замечаю, как Луис ловит стаканчик Уилла, когда тот его едва не роняет.
— Уже наклюкался? — улыбаюсь я.
— Отродясь вина не пил, — отвечает Уилл и делает огромный глоток.
Снова все смеются.
— Курить будем, или как? — спрашивает Клара.
— А медсестры не учуют? — отзываюсь я.
— Нет, если мы откроем окно и высунемся на улицу. Ну и дверь закрыть надо. — Клара вскакивает на ноги. — Уилл никогда не пил вина, я никогда не курила, и никто из нас никогда раньше не видел снега. — Она тайком смотрит на меня, и мы обмениваемся взглядами, понятными только нам двоим. — Несколько дней подряд сплошные открытия.
Я думаю о том, каково это было — оказаться внутри нее. Странно и одновременно чудесно. Дождаться не могу, когда опять наступит ночь.
— Я не буду, — заявляет Луис, сдвигая очки к переносице. — Сигареты вредны для здоровья.
Джейк уже у окна, тянет за старую деревянную раму. У него во рту торчит незажженная сигарета. Услышав Луиса, он поворачивается и пялится на гения.
— Ты, на хрен, серьезно? — спрашивает Джейк и переводит взгляд с Луиса на меня.
— А мне приходится с этим жить, — притворно жалуюсь я.
— Они провоцируют рак, — не унимается гений. — Всем это известно.
Все обмениваются недоуменными взглядами.
— Да шутит он! — говорит Элби. — Или нет?
— Не вижу смысла усугублять ситуацию, — отвечает Луис и потягивает вино.
Он просто воплощение благоразумия, и нам это кажется настолько смешным, что мы одновременно начинаем хохотать до боли в животе и не можем остановиться.
— А что такого? — спрашивает Луис с таким смущенным видом, что нас настигает второй приступ смеха.
Том еле дышит. Клара пытается отпить вина, но от смеха выплевывает его обратно в свой стакан, и все начинается по новой.
— Не видишь смысла усугублять ситуацию? — наконец еле-еле выдавливает Джейк между взрывами хохота. — Блин, чувак, да это же классика!
— Ну надо же! Он не хочет усугублять ситуацию! — вторит ему Том. Из-за смеха слова невнятные, а голос такой высокий, что даже не похож на его собственный. — Привет! Я из дома смерти. Только не предлагайте мне сигарет. Я не вижу смысла усугублять ситуацию!
Последние слова становятся едва различимым набором звуков вперемешку со сдавленным смехом, и Том опять взрывается хохотом.
В конце концов до Луиса доходит, что он сморозил, и он тоже начинает смеяться. На этот раз хохочут уже все.
От смеха болит живот и лицо. Подбитый глаз пульсирует, как ненормальный. Знаю, все это дико: мы ввосьмером навеселе и от души хохочем, хотя живем в доме смерти. Мало того, наша медсестра и Хозяйка разговаривали о нас с Луисом. Но я смеюсь и не могу остановиться. Сейчас все без исключения кажется смешным.
Сигареты мне даже не нравятся, но одну я сегодня точно выкурю.
Уже от пары затяжек кружится голова, а легкие так горят, что дышать страшно. Клара отважно пытается курить взатяг, но от каждого вдоха громко кашляет. Мы как неудачники на задних партах в школе. В итоге сдаемся и отдаем сигарету Джейку. Они с Томом выкуривают обе.
Когда вино заканчивается, до отбоя еще около часа. Элби идет вниз поиграть на саксофоне и, как он выразился, «приспать себя». Клара с Томом уходят послушать его игру, а младшие пацаны разбегаются по спальням.
— Покажи, как замки вскрывать, — говорю я, когда в комнате остаемся только мы с Джейком.
Бутылки мы прячем за старым шкафом, где их не найдут как минимум несколько недель, если вообще когда-нибудь найдут, а потом идем к крылу учителей. В голове гудит, от сигареты все еще подташнивает. Запах дыма прилип ко мне, как вонь фигового лосьона после бритья, но я изо всех сил стараюсь сосредоточиться на словах Джейка, который рассказывает, как держать шпильки и как ими шевелить в личинке замка. Наконец я слышу щелчок, поворачиваю ручку, и дверь открывается. Мое сердце ликует.
— Вот видишь? — ухмыляется Джейк. — Говорил же, это просто.
Мельком удается разглядеть уютную комнатку с покрывалом на диване и телевизором в углу. Комнатка кажется в лучшем смысле нормальной и какой-то домашней. А потом мы закрываем дверь.
— Куда сложнее снова запереть замок.
Джейк прав. К тому моменту, когда у меня получается, все пальцы болят, а я как минимум дважды проговорил все матюки, которые знаю. Но у меня получилось. Я знал, что получится. Иначе и быть не могло. Я думаю о кабинете Хозяйки внизу и молча молюсь, чтобы там оказался похожий замок.
— Пора возвращаться, — говорит Джейк. — Надо смыть с себя сигаретный дым, пока медсестры не явились.
— Эй, — говорю я, когда мы подходим к лестнице, — спасибо.
Честно говоря, не знаю, что я имел в виду. Лицо Джейка выглядит совсем не так плохо, как мой глаз, но губа опухла, и видна трещина там, где я его ударил.
— В общем, после всего, что произошло…
— Проехали, — пожимает плечами Джейк.
— Не вопрос.
Хочется сказать, что скоро мы с Кларой исчезнем. Перестанем мозолить ему глаза. Но я молчу. Теперь даже по отношению к Джейку наш план кажется слегка предательским. Если подумать, в этом дерьме мы плаваем все вместе, хотя и чувствуем себя одинокими.
Хорошенько отмывшись, я выхожу из ванной. Пахну мылом и зубной пастой, но от вина все еще хмельной. На выходе меня поджидает Луис в пижаме и тапках.
— Что стряслось?
Гений мигом мрачнеет:
— Уилл.
— А что с ним?
Очень надеюсь, что его не вырвало в спальне. Чем мы это убирать будем?!
— Думаешь, с ним все в порядке?
— Пьяный он. Пройдет.
— Да нет, я не об этом. — Луис начинает ковырять ногти.
— А о чем?
Нам пора в спальню. Медсестры вот-вот начнут обход.