А, впрочем, как получилось, так получилось, может, оно и к лучшему.
Глава 4. В которой Лисса находит тыквы и яблоки
«Нет, действительно, очень хорошо, когда начинаешь новую жизнь не на пустом месте», — думала Лисса, монотонно накручивая педали. Старенький велосипед подпрыгивал на камнях мостовой, дребезжал, весело звенел закреплённый на руле колокольчик, его неумолчный голос за эту поездку уже успел Лиссе поднадоесть, но пока ещё слишком нравилось, как он выглядит на своём месте, чтобы его снимать.
Она помахала ладошкой владелице антикварной лавки «Вчерашний день», экстравагантной особе сведшей с ней знакомство на почве интереса к реставраторству. В этой отрасли искусства Лисса мало что понимала, но интеллектуальный разговор поддержать не отказалась.
Кивнула группке уличных портретистов — с этими ребятами отношения у неё не заладились с самого начала. До прямых конфликтов дело не доходило, но новичок, только-только появившийся в городе, но уже владеющий собственной мастерской и продающийся по городским галереям, здорово их раздражал. Точнее, раздражала, но от пола это совершенно не зависит.
Кстати, у йокси, такого явления, как работающие на улице полупрофессиональные портретисты вообще не существует, слишком многие умеют вполне прилично рисовать, чтобы суметь на этом что-то заработать. А уличными художниками называются ребята, расписывающие стены зданий прямо поверх штукатурки.
Постаралась миновать как можно скорее тележки, на которых подогревались жареные земляные яблоки и запечённые на шпажках рисовые колобки. Слишком аппетитно пахло и нечего себя дразнить.
Возле почтового отделения затормозила: именно сюда, до востребования, ей должны были приходить письма из дома, ибо за разноску корреспонденции по адресам следовало доплачивать дополнительно, а она честно старалась обойтись без тех трат, без которых можно было обойтись. Письмо было. Из желтоватой приятно хрустящей бумаги, подписанное аккуратным маминым почерком и, разумеется, разрисованное вензелями и завитушками. Кто именно поиздевался над конвертом, Лиссандра вот так сразу определить не смогла бы: привычка в задумчивости покрывать все доступные поверхности такой вот хаотически-гармонической росписью в их семье была у многих.
Хотя оно может и неплохо, зато почтальонша отыскала столь примечательный конверт моментально.
Лисса не утерпела и тут же распечатала письмо: по два слова от отца и брата, длинное послание от сестры, в котором та не столько интересовалась делами младшенькой, сколько расписывала происшествия и изменения в своей собственной жизни и в жизнях членов семьи, близких друзей и соседей. На сложенном вдвое листке плотного картона мама в коротком телеграфном стиле уверила, что у них у всех всё хорошо, а так же перечислила список вопросов, ответы на которые хотела бы увидеть в ответном послании, вроде того: как любимая доча кушает, не перерабатывает ли дорвавшись до творческой свободы, не мёрзнет ли и не одиноко ли ей в огромном пустом доме. А ещё в этот картон оказалась вложена не доверенная межмировому банку купюра. Мда, и ведь предупреждала же мамочку, что ничего такого не стоит делать: для семьи это довольно крупная сумма, а ей, если обменять по местному грабительскому курсу, погоды не сделает. Впрочем, пусть полежит, потом она найдёт способ как можно будет осторожно вернуть деньги в семью.
Небрежно сунув письмо в один их многочисленных карманов любимой юбки, она опять взгромоздилась на велосипед и наконец, спустя два дома и один поворот, добралась до галереи мэтра Миноно, маленькой, но очень приличной. С ним она свела знакомство ещё в прошлый свой приезд и тогда же попробовала выставить кое-что из своих работ. Вполне удачно. Поэтому и на этот раз ехала не с пустыми руками, ещё дома подготовила кое-что из ходовых малоформатных картинок. А то бы пришлось начинать уличной художницей, как тем бедолагам, так тоже можно, но путь к великому художественному будущему сильно удлинится.
Лилокан устроилась в сквере на лавочке напротив одного из высотных городских домов, где жили мужчины, покинувшие материнские Холмы. Район был престижным — чистенький центр города с шаговой доступностью магазинов, театров, выставочных залов, кафе и ресторанов. Именно здесь проживал самый перспективный из кандидатов, некий Одиах, давняя любовь старшей дочери тётушки Лилеи и вовсе не случайно именно это место и время выбрала Лило для полуденного отдыха. На кандидата сначала следовало посмотреть издали, в естественной для него среде. Может быть кому другому подобное наблюдение и не принесло большой пользы, но Лило, с её магическим чутьём, отточенным многолетними тренировками, хватало одной-двух минут, чтобы сделать массу полезных выводов. Недаром же она битый час провела на этой лавочке, настраиваясь на восприятие конкретного объекта и отсекая все лишние факторы.