Мажара тронулась. Бекир исподтишка разглядывал девочку. Это была первая неизменная его возраст, которую ему приходилось встретить, но он делал вид, что это его нисколько не смущает. Ниязи же откровенно пялился.
— Не бойтесь, — прошептала девочка и скосила темные узкие глаза на Шейтана, — он не злой. Да, притворяется. Но поделился с Забувайко мясом. А ты хороший, — неожиданно добавила Черная Корова и улыбнулась Бекиру.
Щеки парня запылали. Ниязи кашлянул, пытаясь скрыть смех.
— Ты такой, как я — неизменный ребенок! Тебя тоже съедят на Андыр-Шопай?
— Нет, мы сами из Ак-Шеих, — вместо него ответил Ниязи. — И это Бекир. У него имя. А не как ты. Черными Коровами называют только священные жертвы. И своих у нас точно не едят. Хоть и неизмененных.
К удивлению Бекира, несмотря на то, что Ниязи ее обидел, девочка засмеялась.
— Черная Корова так прилипло ко мне, что я уже не помню другого имени. — А ты… Ты что? Ты совсем не боишься, что тебя сварят и съедят? — не мог поверить Бекир. Это было его ночным кошмаром, а тут похожая на него девочка так спокойно говорит об Андыре-Шопае.
— Вообще-то ее тело поможет нам не меняться и не болеть, — вмешался Ниязи. — И защитит от джадала.
— Не-а, не боюсь, — сказала Черная Корова и снова подняла на них свой странный смешливый взгляд. — А кто такой джадал? Никогда о таком не слыхала.
— Дух смерти. Уже забрал Полномочного Старших Братьев, — с презрением произнес Ниязи, словно джадал был местным достоинством, а не смертельной угрозой.
— Этот дух живет в вашем поселке? — Черная Корова перевела удивленный взгляд на Бекира.
— Азиз-баба говорит, что если джадал и дальше останется в Ак-Шеих, то весь Киммерик ждет гибель, — снова вместо него ответил Ниязи, и Бекир уже был готов его ударить.
— Но ты так не думаешь? — Черная Корова все еще смотрела на Бекира.
— Думаю, что джадал — выдумка для детей, а Полномочного убил кто-то другой. Ниязи возмущенно фыркнул, но смолчал. Девочка задумалась и сосредоточилась на кормлении своего животного. Бекир вгляделся в Дешт. Зачем он ей это сказал?
Она — чужая, жертва, которую через несколько недель сварят и съедят всем поселком.
Какое ей дело до демонов Ак-Шеих и зачем ему с ней говорить? Можару трясло на камне. Светло-розовый в небе начинал сгущаться.
— А как ты стала жертвой? Твои родители? — Он не смог кончить.
Вспомнил дочь Селима Черного, которую тот продал, чтобы переехать поближе к Стене.
— У меня был только отец, — охотно ответила девочка, снова едва заметно растягивая слова, как это делали юго киммеринцы. — Мать скончалась сразу после моего рождения. Отец стал меняться и не смог меня защищать. А до этого все его уважали, даже боялись.
Девочка расчесала пальцами волосы. Косы, как хиджаб, полностью покрывали тонкую фигуру. Снизу торчали только потрепанные колени и ободранный раздел платья.
— Однажды он умер, а меня украли акинджии из Курасубазара. Потому что я неизменный ребенок. — Черная Корова грустно улыбнулась.
— Моего отца забрала буря, — тихо произнес Бекир. — Он водил гуманитарные конвои. — О последнем он не любил рассказывать, но этой девочке почему-то открылся.
— Мой папа тоже воевал. Он был Старшим Братом. А потом стал азизом — святым человеком и колдуном! — даже обрадовалась его откровению девочка.
Через мгновение Черная Корова потупила глаза, словно потеряла мысль. А Бекир вспомнил о ране, нанесенной ракоскорпом. Близнецы специально в нее целили, и теперь ногу пекло от боли. Бекир подтянул концовку и попытался разглядеть порез.
— На нас напал ракоскорп, — объяснил Ниязи. — Едва не затащил под землю. Забывайко длинным языком попытался ухватить за пальцы. Ее мысли где-то бродили. Бекир подумал, что зря спросил родителей.
— Она маджзубан, — в самое ухо прошептал ему Ниязи, — святая идиотка.
Ее сварят, а она только улыбается.
— Сам ты идиот, — словно проснулась девочка. — Я просто знаю, что у них ничего не получится. И мне вас жалко.
— Это еще почему? — Маленькие черные глаза Ниязи округлились.
— Я неудачная жертва. В Сары-Баше меня хотели поджарить, зато сгорел поселок, а в Гизле даже вырыли яму, чтобы зарыть живьем. Они планировали потом достать и съесть подвяленное мясо. Но их накрыла буря. И где я сейчас? Здесь с вами, неждиси, а значит, и ваш поселок пострадает. — Черные глаза были печальными. Это никак не вязалось с язвительным тоном девочки.
— Ты имеешь чрезвычайные способности? Умеешь приказывать духам? — Нет! Заклял мой отец.