Ниязи протянул лапку. Бекир недоверчиво посмотрел на маленький треугольник.
— Ну, перестаньте триндиты, — приказал Шейтан и красноречиво посмотрел на детей. На горизонте показались очертания Ак-Шеих. Бекир подумал, что Ма уже начала его искать, а еще представил большой котел перед Деревом Боли, куда через несколько дней должны были бросить Черную Корову, и ему стало не по себе. Что бы ни случилось с Полномочным в ночь свечения Йылдыз, это не повод так убивать неизмененную девочку. Бекир не мог уйти из Ак-Шеих. Но и не собирался молча наблюдать за безумным жертвоприношением. Оставалось решить, что с этим делать. После засева Дешту он считался взрослым, имел право на сложные поступки. Значительно труднее было объяснить это Ма, как рассказать, где он был и почему вернулся к Ак-Шеих в мажаре Саши Бедного.
Бекир потер висок, чувствуя, как от обычной боли остается едва заметный след. И все же, почему после ночи свечение Йылдыз, после того, как он коснулся крови Полномочного, ему удалось отойти от Ак-Шеих так далеко?
1
Крымскотатарская фольклорная колыбельная.
Перевод с крымскотатарского: «Спою я ласково и нежно, баю-бай, среди розовых садов, баю-бай, сверкает золотая люлька, баю-бай».
Талавир. Засоленные женщины
Талавир встал, потер ушиб и ощупал конечности. Похоже, обошлось без переломов. Комбинезон порвался, кожу покрывали ссадины, голова гудела, а из царапины на скуле сочилась кровь. Но Манкур был на месте.
Талавир огляделся. Солнце уже начало садиться. Вокруг краснела пустыня. Совершенно ровная и мертвая. Никакой тени или следа живого существа. У подножия кургана, куда он свалился с Птерокса, притаилось несколько кустов кермека. Костная ящерица — кесератка — сверкнула глазами и исчезла в норке под корнями. Талавир подумал, что нужно запомнить ее тайник. Он не имел представления, как далеко от Ак-Шеих, а запасов воды надолго не хватит. В случае чего придется сгрызть кесератку. В нескольких шагах от места падения он нашел винтовку. Нацепил на плечо и развернулся к кургану.
Это был крутой холм. Талавир прикрыл глаза от косых лучей. На вершине просматривалась какая-то постройка. Он отпил из фляжки, поправил аптечку и поднялся вверх. Кажется, прошла вечность, прежде чем он очутился на ровной площадке.
Лицо заливал пот. Талавир протер глаза, но картинка не изменилась. На вершине кургана стоял шатер. И он точно не видел его из Птерокса, но узнал с рисунка на карте Мамая.
Он обошел шатер по кругу. Оно было таким же реальным, как и курган.
Выцветшую ткань украшала вышивка — вышитые золотом олени, грифоны, свернутые в кольцо барсы. Весь периметр под крышей занимала сцена сражения.
Всадники поднимали луга, пешие короткими мечами, мертвых затоптывали лошади. украшали крышу шатра. На шпиле болтался человеческий череп. женские руки, а затем и обладательница шатра. Последние лучи коснулись идеальных изгибов.
Талавир не сразу заметил, что на ней была полупрозрачная туника. Голову женщины украшал высокий колпак, украшенный блестящими бляшками. Лицо прикрывала золотая маска. В яремной впадине краснела точка. «Дивовира», — с удивлением отметил Талавир.
Женщина пропустила его внутрь. В шатре горели масляные лампы. Пахло пряностями, тленом и сырой землей. Талавир подумал, проходил ли Рябов по этому же пути, и потянулся к ее маске. Темные блестящие глаза в прорезях сузились.
— Кто ты? — спросил Талавир.
Холодные, словно колодезная вода в жару, коснулись его губ, спустились по шее. В голове взорвалась сотня неожиданных фантазий. в этот момент Талавир почувствовал адский холод. Винтовка сползла с плеча. Свет из его рта начал перетекать к ее разверзшимся губам. он нащупал какой-то предмет в кармане и из последних сил прижал к ней рота. Это была монетка Ханум.
На мгновение вся маска стала прозрачной, и он разглядел жесткие точеные черты. Она была божественно красива, и эта красота могла принадлежать только демонике. Женщина схватилась за шею, закашлялась и словно отблевала жизнь Талавира обратно ему в горло. С каждым спазмом ее лицо менялось. Морщины разъедали кожу, она старела, утончалась, покрывалась пятнами, пока не превратилась в скелет. Курган затрясся. Земля под ногами Талавира покрылась трещинами.
Пустая туника упала в открытую яму. Почва стала обваливаться, шатер съезжал в яму. Талавир подобрал винтовку и бросился наутек.
Сломя голову скатился вниз. Отполз и посмотрел на курган. Тот снова превратился в невозмутимый земляной холм. На вершине не было и следа шатра. Талавир облизал губы, до сих пор ощущая дыхание демоницы и соль. Он чувствовал себя таким истощенным, что уснул сразу, как только отдалился от кургана.