Каждый раз Гера пытался отвлечь его внимание каким-то последующим безумным разговором, будто можно было скрыть дикие верования засоленных. Старшие Братья не признавали Бога Вспышек, но и бороться с ересью не очень-то могли.
Вдоль проторенных троп ютилось несколько десятков юрт, составленных из всякого хлама. Стены дополнительно удерживали натянутые веревки. Такие конструкции были способны пережить маленькие бури. А после больших из них можно легко собрать. У юрт на длинных палках висели ловцы ветра — тонкие камышовые палочки, способные поймать малейшее дыхание Дешту. Они предупреждали о приближающейся буре. На других сваях были ветряные мельницы, добывавшие электричество. В отрядах, распространяя вонь кизяков, беспокойно переступали с ноги на ногу небольшие заросшие мехом животные — кууны. Они давали соленый подобие молока и снабжали мясом. Значительно больше были тулпары — дикая помесь ящера и коня. Их использовали для передвижения. Уродливая живность почувствовала чужака и громко заорала. Талавир представил припавшие к щелям глаза и прерывистое дыхание затаившихся в юртах.
Дорожки вели к центральной площади. И там Талавир увидел то, чего меньше всего ожидал наткнуться в разрушенном войной и бурями поселке, — двухэтажное каменное здание. Под крышей все еще блестело целое стекло. Но не это удивило больше всего — из фундамента дома злокачественной опухолью росло огромное дерево. Талавир его узнал и непроизвольно коснулся бревна в кармане.
Как и на карте Мамая, ствол покрывали острые шипы. Некоторые ветви проросли в стены дома, образуя безобразные клубни из камня и живой плоти. Они напоминали лицо.
Каждый шип, словно новогодняя игрушка, украшала падаль. насекомых. уродливое дерево, Талавир вспомнил, что еще до игральной карты Мамая видел это дерево в одном из своих кошмаров.
— Это тоже какое-нибудь жертвоприношение? — Талавир коснулся колючки и быстро убрал руку. Она оказалась очень острой. Гера с ужасом посмотрел на кровь, выступившую на его пальце.
— Это Дерево Боли, — сказала Ма и взяла Талавира за руку. — Надо обработать. У вас есть чем? — Она бросила жадный взгляд на его аптечку. Он протянул Ма сумку. Женщина получила антисептик. С завистью посмотрела на другие средства.
— Если вам нужно какое-то из этих лекарств. — начал Талавир, но Ма сделала вид, что его не услышала, и загорелась.
— Дети так откупаются от джадала. Вешают на шипы всевозможные дары.
— Местный божий? Ма взглянула на Геру.
— Можно и так сказать. — Бей запустил пятерню в патлы, коснулся синюшного ребенка на спине. Больные глаза тревожно моргнули. — У нас хорошее место жизни. Мы чтим Старших Братьев. Дед моей Олечки верил в Поединка, когда никто здесь в него не верил. Он знал самого господина Зорга. — Гера наклонился, Талавир почувствовал кислый запах давно не мытого тела. — Но есть силы, с которыми никто не справится. Как суккубиха из Кара-Меркит или джадал — демон, живущий в этом дереве. Наши ритуалы только способ от них защититься. Пойми это, Полномочный.
Талавир вспомнил слова Ма в Деште. стал жертвой варварского ритуала?
Над площадью раздались звуки барабанов. В первый момент Талавир подумал, что его встречают гимном Поединка. Но ритм поменялся. Дробь, пауза, несколько сильных ударов и снова дробь. Через три повтора добавился вой. Занавес на входе в самую большую юрту зашевелился. Рука с длинными черными когтями отодвинула штору — и на площадь одна за другой вышла странная процессия. Талавир мог бы сказать, что они в масках, если бы не знал, что это подлинное лицо Дешту.
Первым шел уже знакомый человек с лицом ила. В его носу торчало массивное золотое кольцо. Человек радостно подпрыгивал и большими непослушными губами тянул песню. Его уши и нос были красными от кны. Дальше топтался медвежонок в капюшоне. На нем тоже были пометки красным. Следом шли мужчина с кожей змеи, уродина с четырьмя руками, женщина, спрятанная в черную ткань, за ее ногами тянулся хвост, мужчина с мечами вместо рук, толстяк, похожий на тесто, и еще с десяток чудовищ. От них пахло звериным духом и выгребной ямой. Они окружили Талавира. Каждый подвивал в такт барабану. Талавир огляделся. Гера исчез. Ма отошла в нескольких шагах и словно что-то ждала. Талавир схватился за винтовку. В голове роились сотни мыслей. Что это за обряд? И главное, чем он завершится?