— Кто погиб? — спросил Талавир и в этот же момент понял, что уже знает ответ.
Он вытащил украденные в афизе бумаги и бросил на стол.
— Это он? — Под фото стояло «Рябов. Псевдо — М-14». — Это его убили?
Другого Брата из моего отряда? Он вышел из комы незадолго до меня. Как он очутился в Деште?
Белокун уже разинул рот для ответа, но неожиданно в кабинете потемнело. Окно накрыло тень исполинского крыла. Это был Птерокс — самая большая птица Дешту. Его вызвали тогда, когда требовалось срочно преодолеть большое расстояние. Итак, сегодня кто-то улетит. Но кто и куда?
Сирены взвыли. «Чертов Мато Дуковач», — поморщился Белокун и подал знак Сфени. Женщина подпрыгнула к Талавиру и бесцеремонно потянула за рукав.
Талавир сопротивлялся, ему так ничего и не сказали! — но разговор был завершен.
— Ты получишь ответы, — пообещал Белокун и крикнул Сфене: — Готовь его!
Первая Зрачок вытолкала Талавира за дверь.
— Поздравляю, ты сдал экзамен, тебя ждет Дешт. — Сфена легонько толкнула его пальцем в грудь, словно уже выпроваживала из Станции. — Обещаю, это будет больно.
Первая Зеница завела Талавира в один из кабинетов Медицинского отдела, показала на кушетку и с звоном открыла стеклянный шкафчик, стоявший в углу, не нашла нужного и снова закрыла дверцу. Стекло только чудом не разлетелось. Сфену подбрасывало от ярости.
— Откуда ты знал, чьи документы искать в афизе? Кто сказал, что в Деште умер именно Рябов? Руфь? Она шарила в моих бумагах? — От жевания уха в уголках ее губ выступила красная слюна.
"Он мне снился с самого пробуждения", — мысленно ответил Талавир, но этот ответ ей бы точно не понравился.
— Случайно. Вспомнил его лицо, — соврал Талавир.
— Ты ничего не помнишь, — огрызнулась Сфена.
В комнату незаметно вошла медицинская сестра в хиджабе. Сфена заметила ее присутствие, только когда женщина неосторожно толкнула Первую Зрачок объемными бедрами.
— Поставь здесь! — крикнула Сфена.
Женщина с поклоном опустила на столик завернутую в бумагу банку, выпрямилась и поправила платок. У нее было блестящее, как смазанное маслом янтих, лицо. Талавиру показалось, что там, где ткань прислонялась к коже, он увидел обнаженное мясо. От женщины пахло, словно от ларька с пряными травами. Но этот аромат скрывал вонь гнили.
— Тебе очень повезло, — уже гораздо спокойнее прогугнявила Сфена.
— При других обстоятельствах ты должен был быть еще несколько месяцев под присмотром. тоже попал под первый суер в Шейх-Эле и тоже спал в коме. отряда давно осталась. А вы выжили и начали просыпаться. провести больше тестов. Но Белокун считает, что только ты сможешь понять, что произошло с Рябовым. твоя амнезия. Эта миссия может изменить твою жизнь. Со сломанного, испорченного Брата ты получаешь шанс стать полноценным членом государства. хиджаб. — Советую не доверять местным. сдаваться.
Пока Талавир размышлял над ее словами, Первая Зеница кивнула медсестре и схватила его за руки. Сфена молниеносно вытащила из банки какое-то скользкое существо и бросила в лицо Талавиру. Он даже не успел среагировать. Лоб опоясал боль. Талавир попытался вырваться. Содрать существо с лица. Но женщина в хиджабе была удивительно сильной.
— Перестань извиваться. Это манкур. Он уже проник.
Талавир почувствовал, что хватка стала слабее, вскочил с кушетки и посмотрел в стекло. По центру лба пульсировала звезда. Берега раны затянуло розовой слизью.
Манкур смахивал на медузу или затянутый бельмом глаз.
— Что это такое?
— Ты глухой? Монкур. — Сфена сняла варежки и показала банку.
На дне лежало существо, напоминавшее жабу — у нее было скользкое распухшее тело, покрытое волдырями и разноцветными точечками. Сфена коснулась спинки бакасы, и в лоб Талавира словно ударили током.
— Эй, надо предупреждать, что вы собирались засунуть в меня это. — Талавир едва преодолел соблазн потереть манкура.
— И что тогда, ты не согласился бы спуститься в Дешт?
«Она знала. Знала, что и это бы меня не остановило». Талавир заметил, как Сфена поморщилась, вытащив пальцы из банки.
— Тебе тоже не нравится ее касаться?
— Бакаса тянет суйер, а еще позволяет чувствовать твои мысли. — Сфена хищно улыбнулась, вытерла пальцы о край кушетки и приказала женщине в хиджабе вынести банку с бакасой. Когда за медицинской сестрой захлопнулась дверь, наклонилась к Талавиру и облизала острые зубы. — Ты очень самоуверен, как на проспавшем тринадцать лет и представления не имеет, что здесь происходит.