Лихнис обжег меня возмущенным взглядом: мол, за себя говори.
Геспер натянул перчатку и поднял с пола золотые пластинки. Приладил он их поразительно быстро, будто не мог больше смотреть на человеческую конечность. Пара секунд — и рука стала такой, как раньше, но теперь я знала, что под оболочкой, и думала только о мышцах, прорастающих сквозь металл.
— И что дальше? — тихо спросил Лихнис.
— Геспер и доктор Менинкс должны выяснить отношения. — Я опасливо огляделась на случай, если бумажный арлекин подкрался к нам, пока мы разговаривали, и, убедившись, что мы одни, смущенно улыбнулась. — Геспер, сначала с доктором может побеседовать Лихнис, а потом Менинкс заглянет к тебе в каюту и, так сказать, получит информацию из первых рук.
— Только рассказать мне ему нечего, — отозвался Геспер.
— Расскажи то же, что нам, и претензий у него не будет. В конце концов, нам ты открылся добровольно. По мне, так это говорит в твою пользу.
— Если мое присутствие вам в тягость, я готов вернуться в клетку.
— Это ни к чему.
— Погоди! — Лихнис медленно поднял руку. — Не надо спешить. В осознанном нанесении вреда мы Геспера не подозреваем, но его странная рука не может не беспокоить. Пока Геспер не найдет рационального объяснения случившемуся, мне не очень улыбается его свободное перемещение по кораблю. Пожалуй, добровольное возвращение в клетку не такая плохая мысль…
— После того как я узнал про руку, желания вредить вам у меня не появилось, — сказал робот.
— Знаю и верю. Только вдруг у руки своя воля?
Я огорченно покачала головой:
— Лихнис, это безвольный кусок мяса. Отдельно от Геспера рука действовать не может. Уж не думаешь ли ты, что он прокрадется ночью к тебе в каюту и задушит во сне? В клетку Геспер не вернется. Не желаешь видеть его на «Лентяе» — с удовольствием заберу к себе на «Серебряные крылья».
— Я не это хотел сказать.
— А прозвучало именно так. Геспер — наш гость, мы согласились помочь ему раскрыть тайну его прошлого. Рука — это новая зацепка, и только.
— Не хочу, чтобы вы из-за меня ссорились, — вставил Геспер.
— Да разве это ссора? — пренебрежительно бросила я. — Так, стычка мелкая. Мы с Лихнисом сошлись на том, что в клетку ты не вернешься. Впрочем, скоро мы все погрузимся в латентность, поэтому разницы особой нет. Ты ведь можешь самостоятельно отключиться — или что вы там делаете?
— Я могу отключить основные функции, но вспомогательные останутся. — Геспер искоса взглянул на свою, теперь опять скрытую оболочкой конечность. — Я должен поддерживать жизнеспособность руки, но не смогу, если отключусь полностью, а она загниет без кислорода.
Я сочувственно кивнула и попыталась не думать о том, как рука прямо на Геспере превратится в рыхлую вонючую гниль.
— Ее надо сберечь, иначе мы не узнаем правду ни о ней, ни о тебе, если на то пошло.
— Я тоже подозреваю, что рука — ключ к моему прошлому и к моему истинному назначению, — согласился Геспер. — Одного не пойму: почему я не замаскировал трансформацию, сделав конечности одинаковыми? Такое ощущение, что маскировка не требовалась. Возможно, бронированная обшивка — это щит, оберегающий руку во время роста.
— Мы докопаемся до сути, — пообещала я с преувеличенной уверенностью, хотя не первый год шаттерлинг и уже усвоила, что далеко не на все вопросы есть ответы. Целые цивилизации превратились в радиоактивную пыль, потому что не приняли эту горькую истину.
Шаттерлинги должны быть чуть умнее.
Глава 9
— Отвратительно, — покачал головой я, прогнав возможные маршруты через курсопрокладчик «Лентяя».
— Насколько отвратительно? — уточнила Портулак. Она сидела у парящего пульта, закинув ногу на ногу.
— Пятьдесят пять лет — ровно на столько мы опоздаем. Даже если ты бросишь меня и погонишь на «Серебряных крыльях» во весь опор, выиграешь год, не больше.
— Пятьдесят пять лет — не так много, если с последнего вашего сбора прошло двести тысячелетий, — вставил Геспер, разглядывая огромную карту галактики у меня на дисплеере. Красная волнистая линия отображала путь, который мы уже преодолели. Последние его этапы — остановка на планете кентавров, вояж к Атешге и предстоящий бросок к месту сбора — в увеличенном формате показывались чуть ниже, потому что пара сотен световых лет была крохотным штришком на фоне уже пройденного нами расстояния. — Или я не прав?
— Прав, еще как прав, — подтвердил я. — В любой другой ситуации мы не дергались бы ни из-за пятидесяти лет, ни даже из-за ста. Но на сбор опаздывать нельзя. Точно ко времени не прилетает никто — большинство шаттерлингов задерживаются на год-другой, отдельные копуши — лет на пять, еще парочка — на десяток, но к этим отнесутся со строгостью. Опоздавшему сильнее нужно либо предварительно полученное разрешение, либо хорошая отмазка.