– Ты... Ты образумился наконец? – пытаясь совместить радость, которая рождалась сама, и строгость, которую он считал нужным выразить, бормотал адмирал. – Я так рад, что ты все-таки пришел...
Солнце перебил его:
– Папа, мне нужна твоя помощь.
– Да-да, я понимаю, – закивал адмирал. – Мы можем прямо завтра вылететь к профессору Немчинову...
– Я не о том, – снова перебил Солнце. – Мои друзья попали в беду. Если ты поручишься, их отпустят.
Отец пристально вгляделся в лицо Солнца:
– Ты же никогда ни о чем не просишь меня!
Солнце усмехнулся:
– Надо же когда-то начинать.
– Но ведь это, кажется, твой принцип? – желчно напомнил адмирал.
– Мой принцип – не иметь никаких принципов, – прямо смотрел ему в глаза Солнце.
– Меня поражает твое отношение к жизни! – растерялся адмирал, как всегда он терялся при общении с сыном, и на лице его отразилось обычное в таких случаях смешанное выражение вины и обиды. Он опустил глаза.
Солнце раздраженно повысил голос:
– Послушай, ты можешь просто помочь и не доставать меня своими нравоучениями?!
– Ты больше не носишь медальон твоей мамы? – заметил адмирал.
– Папа, мы о другом сейчас.
– Мы так редко видимся, что я пытаюсь поговорить обо всем, – с вызовом сказал адмирал.
– Говорить нам с тобой о маме – самая плохая идея, – усмехнулся Солнце.
Адмирал ссутулился, тяжело оперся на перила, помолчал. Солнце отвернулся.
– Хорошо! Я помогу тебе, – принял решение адмирал, – но только при одном условии...
– Почему ты не можешь просто помочь, без условий?! – возмутился Солнце.
Саша, услышав крики с балкона, встала со стула и тактично вышла в коридор.
Адмирал повторил настойчиво:
– При одном условии... Я выручу твоих друзей. Как я догадываюсь, они – в милиции? Так вот, я поручусь за них только в том случае, если ты завтра же уедешь в Москву, ляжешь в больницу к доктору Немчинову, будешь выполнять все его предписания и перестанешь наконец так преступно-халатно относиться к своей жизни!
Солнце усмехнулся, кивнул на кургузую пальму в кадке:
– Хочешь, чтобы я жил, как растение?
– Я хочу, чтобы ты жил. Просто жил! – с чувством воскликнул адмирал.
– Я могу жить только так, как я живу, – отрезал Солнце.
– Что за идиотское упрямство?! – разошелся отец. – Ты на все готов, лишь бы мне досадить! Лишь бы доставить мне боль!
– Ты так ничего и не понял, – грустно сказал Солнце и пошел к двери.
Адмирал растерялся:
– Постой!.. Мы не договорили! Подожди, мы можем найти компромисс!
Но Солнце уже хлопнул дверью.
В коридоре испуганная Саша сделала вид, что рассматривает аляповатую картину на стене. Солнце вышел и, не говоря ничего Саше, быстро пошел к лестнице. Саша бросилась было за ним, но в этот момент открылась дверь номера.
Адмирал выскочил в коридор. В руках у него – яркий заграничный пакет.
– Подожди! – крикнул он вслед Солнцу. – Ятебе кое-что приобрел... Просто... сувенир... Мы так неожиданно встретились...
– Мне ничего не надо! – бросил Солнце через плечо.
Адмирал застыл с униженно-просительным видом:
– Возьми... пожалуйста... Я думал, тебе понравится...
Не оборачиваясь, Солнце молча сбежал по лестнице.
А Саше вдруг стало отчаянно жалко этого странного адмирала. Она подошла к нему и взяла пакет.
– Спасибо, – вежливо сказала она. – Я передам ему. До свидания.
Саша догнала Солнце уже на кипарисовой аллее, высаженной у санатория. Неожиданно Солнце свернул с аллеи на поляну, невидимую из окон санатория, и ничком упал на траву.
Солнце болезненно морщится. Саша тревожно смотрит на него.
– Тебе плохо?
Солнце справился с собой:
– Нет, мне очень хорошо.
Саша присела рядом, раскрыла пакет:
– Ой, а здесь пластинки! Ничего себе! – Саша вынула из пакета яркие конверты с дисками рок-групп.
– А еще – вот что! – она достала большую ракушку-рапан. – Ух ты! Я такие только в Зоологическом музее видела!
Видя, что Солнце не отзывается, Саша опасливо наклонилась к нему, потрогала за плечо:
– Что случилось?
Солнце перевернулся на спину и улыбнулся обычной скептической улыбкой, только губа была закушена до белизны. Он взял ракушку из Сашиных рук и выбросил ее под куст:
– Ерунда!
Саша вскочила, подобрала ракушку:
– Жалко! Может быть, она видела Южный Крест!
– Выбрось эту пошлятину!
Но Саша умоляюще прижала ракушку к груди:
– Разве ты не чувствуешь? Ракушка – это же дом моря!.. А еще хиппи называется!
– Ладно. Дом моря, так дом моря, – согласился Солнце.
Саша задумалась: она все пыталась вспомнить, где она видела этого адмирала. А ведь видела – это точно.
– ...А мне кажется, я где-то видела этого адмирала... – сказала она и вслух.
И тут вспышкой в памяти возник вестибюль института, профессор, разговаривающий с адмиралом. Да, да, она видела его именно там, у стенда со списками абитуриентов.
Солнце помнил другое... Он услышал тогда их разговор случайно. Пришли с отцом на консультацию к вечно занятому профессору Немчинову, потом его отправили погулять, сославшись на необходимость неинтересных ему разговоров. Но он понимал, что речь пойдет о нем. Он услышал, как профессор сказал:
– Ну что я могу тебе сказать, Лёша? При его диагнозе... Первая операция, конечно, дала определенное улучшение, но динамика неутешительна... Я говорил: нужно соблюдать очень строгий режим, поддерживающую терапию. А в такой ситуации, когда тебе чудом удается привести сына хотя бы на кардиограмму...
– Ты же знаешь, он не хочет ничего от меня, он не хочет со мной общаться, – сокрушенно напомнил адмирал.
– Леша! Я ведь предлагал тебе, чтобы он оставался в моем кардиоцентре, в этом случае были бы шансы, – развел руками профессор.
– А сейчас? – сорвавшимся голосом спросил адмирал.
– А сейчас... я не сказочник, я доктор, Лёша... Вольной птицей он проживет не больше месяца...
Саша отвлекла Солнце от воспоминаний:
– А он правда твой отец? Этот адмирал?
– Нет, конечно! – беспечно ответил Солнце. – Разве может быть у адмирала сын хиппи?
Саша улыбнулась оттого, что уже знала Солнце и могла читать его настоящие ответы в его ненастоящих словах.
– А почему он такой грустный? – еще спросила она.
Солнце прилег рядом с Сашей. Он тоже понимал, что Саша уже понимает... И от этого стало тепло, но и немного горько.
– Да ему веселиться особенно не от чего, – балагурил он все не то и не о том. – Государственная безопасность, знаешь, не шуточки...
Помолчали. И вдруг Солнце заговорил сам:
– ...В юности он полюбил девушку, и она полюбила его... Но Родина приказала ему отправляться аккурат в противоположную точку материка. И девушка испугалась. Так что опустошенная душа юноши стала искать других утешений. После нескольких лет глухого загула он встретил чудную женщину. К этому времени юноша достиг умственной, физической и, что немаловажно, материальной зрелости. Прогремел марш Мендельсона. Он родил ребенка и зажил, как барсук в спячке. И все бы ничего, да только он с мучительной частотой видел во сне свою первую возлюбленную. Причем, как выяснилось, она страдала тем же недугом. Так что лет через десять он отправился навстречу своей первой любви.
А в пути, надо же было такому случиться, его настигло известие о внезапной, но, как утверждали приближенные лица, неслучайной кончине жены. Так судьба посмеялась над ним. Возлюбленная обвинила себя в смерти супруги и отказала ему во всяком общении.
Но и обратно вернуться он уже не смог... Так что ему пришлось целиком посвятить себя Отечеству... Вот такая незатейливая история.